Ей, конечно, следовало увидеть опасность. Потом оказалось слишком поздно. Он не обращал внимания на ее страхи по поводу того, что подумает та, другая, когда узнает об их романе. Просто считал, что у него с той любовью все кончено, и в тот день приезжал, чтобы сообщить ей об этом. Бывшая любовь, судя по всему, делала неуклюжие попытки возбудить в нем ревность, приводя других парней на матчи с его участием. Он со своей стороны предоставил ей полную свободу действий: пусть встречается с кем захочет. Поэтому что же тут плохого, если она и узнает?
— Подожди, помолчи минуточку. Мы с ней… Ну, как бы это сказать… Мы с моей сестрой не самые лучшие друзья, — призналась с горечью девушка, прижимаясь к его груди.
Они лежали в широком гамаке в сумерках летнего сада. Высоко над головой проносились летучие мыши, в воздухе царил аромат роз и жимолости. Все сущее свелось для них к этим чарующим минутам, к этой дрожи возбуждения, этому невинному страху, боязни того, что произойдет, что они будут делать, если обычная насмешливая сдержанность покинет его под напором того сексуального напряжения, которое зрело в них…
— Успокойся, дорогая, — прошептал он с кривой улыбкой. — Она и без нас скоро все узнает.
Итак, роман продолжался. Прогулки по сонным деревушкам, чтобы пообедать в роскошных маленьких ресторанчиках при гостиницах. Катание на вертолете, бывшем собственностью небольшой авиакомпании, которой он владел. Ведь клиенты — преуспевающие бизнесмены — не желали терять время из-за пробок на автострадах. Посещение матчей по поло, где она, глядя на его атлетическую фигуру, млела от желания на зрительской скамье…
Было ощущение, что он догадывается о ее тайном смущении и страхе. Он, конечно, знал о том, что она совершенно неопытна. Первый поцелуй привел ее в такое замешательство, что он хрипло рассмеялся. Но глубокий блеск в его глазах говорил о многом. Этот мужчина хотел ее. И играл с ней. Ее просто использовали. А она со своей детской наивностью не понимала этого…
В конце концов одна из девушек, работавших на конюшне, рассказала сестре все. Сцена, устроенная покинутой, ревнующей женщиной, напоминала кошмарный сон. Припомнив и излив все обиды прошлых лет, сестра облила грязью и презрением их роман. Но ведь он и сам рассказал бывшей возлюбленной все. Что это? Уловка, чтобы заставить ее ревновать и восстановить их отношения! Уязвленная и негодующая, но все еще влюбленная девушка пришла к нему. Она выпалила ему в лицо все сказанное сестрой.
Последовала яростная ссора. Ее упорные обвинения вывели его из себя. От ненависти до любви, как известно, один шаг, и они сделали его — он лишил ее девственности, затащив в свою светло-голубую спальню с окном, выходящим в сад, и навеки заклеймив ее губами, руками и телом…
«Остановите венчание!» — немая мольба душила Стефани, накатываясь спазмами отчаяния, и она едва сдерживалась, чтобы не прокричать это на всю церковь. Неподвижно, как статуя, сидела она, скрытая от любопытных взглядов, в самом укромном уголке собора, построенного еще в эпоху ранненормандского стиля, а потому давящего своей торжественностью и величием. Сердце Стефани готово было вырваться из груди, пугающую бледность лица подчеркивали роскошные темные волосы, а серые глаза расширились в ужасе перед неизбежным. Она крепко прижимала к себе Дика, маленькое, крепкое тельце которого беспокойно ворочалось в ее холодных как лед руках.
Несколькими минутами ранее Стеф незаметно проскользнула в церковь со двора, старательно пряча лицо, чтобы кто-нибудь не узнал ее. Служба уже началась. Чувство вопиющей несправедливости происходящего властно толкало ее на этот шаг. Но убранство собора, заполненного цветами, парадные ризы священнослужителей, шикарные шелковые костюмы и шляпы гостей и родственников — все это великолепие лишало Стефани присутствия духа. Свадьба все же есть свадьба, бракосочетание — священное таинство. Даже если это брак Энн и Рикардо — то, чего Стефани была не в силах вынести… Ее стала охватывать паника, пересохло во рту, ладони вспотели. Нервы настолько напряглись, что она едва различала лица людей вокруг, не говоря уж о том, чтобы сосредоточиться на торжественном действе, происходящем на ее глазах, идущем к своему завершению, несмотря на всю его дикость, нелепость, невозможность…
Но Стефани зашла слишком далеко, чтобы идти на попятную. Присутствие ее в церкви могло быть замечено в любую минуту. А когда заметят… Несомненно, она вызовет у окружающих те же чувства, что злая волшебница из сказки, пожаловавшая на крестины Спящей Красавицы…
При одной лишь мысли о высоком черноволосом мужчине, стоящем у алтаря, Стеф почти теряла сознание. Уже больше года она не видела Рикардо. И хотя в действительности она не могла его разглядеть за всей этой толпой гостей, мысленно Стефани отчетливо представляла себе, как надменно сейчас его смуглое лицо и циничны прищуренные глаза. Она невольно рисовала в воображении эту гордую посадку головы, небрежно зачесанные назад длинные черные волосы, покатые мускулистые плечи и дорогого покроя костюм, подчеркивающий все достоинства его атлетической фигуры, — и прошлое вновь и вновь пронзало ее сердце болью, заставляло сжиматься от ужаса.
