Сатанель. Источник зла

Посвящается всем, кто проявил интерес к этому роману (женщин почему-то он заинтересовал сильнее)

Где-то в Бактрии. 1330 год до нашей эры

Заратустра поднялся на невысокий холм и огляделся. Сколько видел глаз, перед ним лежала сухая бесплодная бактрийская равнина, и единственным возвышением на ней был этот холм.

Вечерело. Его ученики располагались на отдых. В последнее время их численность неуклонно росла, и сегодня почти сто человек следовали за пророком, внимая каждому его слову. Неподалеку жрецы, или иначе — маги, отринувшие поклонение ложным божествам ради следования путем Истины, готовили священный напиток — хаому. С помощью этого дурманящего снадобья всем присутствующим удастся достичь состояния транса. Их разум освободится от телесной оболочки, и они будут готовы принять наставления Ахуры-Мазды.

К употреблению хаомы Заратустра относился с осторожностью, потому что знал о ее возбуждающем свойстве. И хотя хаома открывала ему доступ к видениям, передаваемым Великим Творцом, в излишестве священная жидкость приводила его в состояние, в котором пророк не помнил практически ничего о происходящем.

И Заратустра, и чародеи, готовившие хаому, знали, какие растения необходимо собрать, в какой пропорции смешать, сколько времени кипятить и как долго настаивать полученный отвар. Эта традиция пришла из глубины веков и всегда оберегалась немногими посвященными, которые следили за

тем, чтобы древнее знание применялось исключительно в религиозных целях.

Заратустра наблюдал, как один из учеников разводит костры вокруг помоста из бревен — туда ему предстояло подняться. Золотисто-алые отблески пламени делали призрачной и нереальной его фигуру в белой тунике. По склонам холма тоже разводили костры.

Пророк устремил взор вдаль, туда, где сливались небо и земля. Облака по линии горизонта обагрились не только там, где вот-вот скроется из виду солнце, — вокруг Заратустры тоже сгущалось огромное кольцо огненно-красных туч.

Пророк с содроганием поднял глаза к небу, по-прежнему ясному и безоблачному, хотя приближающаяся ночь уже бросила на него свою темную тень. В облачном кольце начали вспыхивать необычно яркие молнии. Это удивительно прекрасное зрелище свидетельствовало о существовании сил, недоступных человеческому пониманию.

Внезапно на пророка снизошла уверенность в том, что этой ночью произойдет нечто особенное, отчего по спине его пробежал озноб.

Прежде великий Ахура-Мазда, владыка добра и истины, неоднократно оказывал ему честь, используя его для передачи своего Слова людям. И всякий раз Заратустра предчувствовал приближение этого момента и замечал, что чувства обостряются до предела. Сегодня все было иначе. Хотя он испытывал и уже знакомые ему ощущения, их заглушало другое, более мощное чувство, названия которому он пока не находил. Это была странная смесь мучительного беспокойства, замешательства и… страха. Того самого страха, что сопровождает человека от начала времен, который возникает в его душе при каждой встрече с неизвестным. Один из чародеев медленно приблизился к нему и протянул чашу с хаомой. Заратустра принял сосуд и жестом распорядился дать священный напиток всем присутствующим.

Церемония завершилась. Заратустра сидел, прислонясь к небольшому камню. Он неимоверно устал. Воцарившуюся тишину нарушали лишь отдаленные раскаты грома. Все его ученики уже спали. Употребление хаомы неизбежно влекло за собой глубокий сон, и сопротивляться ему люди были не в силах.

Пророк попытался восстановить в памяти происшедшее, но его мозг наполнили бессвязные образы и ассоциации. Ему всегда с трудом давались воспоминания о моментах, прожитых под воздействием опьяняющего напитка, но теперь, по прошествии многих лет, он отметил, что всякий раз прилагает для этого все больше усилий. Он отыскал взглядом своего двоюродного брата Гидарна — тот растянулся на земле у вылепленной из глины маленькой ритуальной башенки, из которой вырывалось голубоватое пламя, зажженное в честь Мудрого Творца перед началом церемонии.

Гидарн был первым и самым верным его последователем. Свое первое откровение Заратустра получил много лет назад и тотчас поделился со своим родственником, и Гидарн оставил дом и семью, чтобы последовать за пророком.

К тому же он был писарем. Каждый раз, когда Ахура-Мазда говорил с людьми устами пророка, Гидарн прилежно записывал все его послания.

Теперь он спал, сжимая в руках письменные принадлежности. Заратустра хотел было его разбудить, чтобы услышать рассказ о происшедшем во время сегодняшней церемонии, но потом решил дождаться утра.

В чем пророк нисколько не сомневался, так это в том, что этой ночью через него опять говорил Ахура-Мазда, Властелин Добра, Истины и верховной Мудрости.

Его усталый рассудок припомнил знакомое ощущение: он видит лишь ослепительный свет, из его рта мимо воли потоком льются слова. Ровный и чистый свет разливается повсюду, но его это нисколько не пугает. Напротив, он исполнен мира и покоя.

Припомнил он и удивление, которое испытывал всякий раз, слушая самого себя. Он отдавал себе отчет в том, что слышит слова, которые срываются с его губ, но ему кажется, что произносит их кто-то другой. Заратустра скрестил на груди руки, в который раз изумленно благоговея перед великой истиной: он слушал голос Премудрого Владыки.