Молодчий Александр Игнатьевич
Самолет уходит в ночь
Аннотация издательства: Автор, дважды Герой Советского Союза, непосредственный участник и свидетель описываемых событий, рассказывает о боевых делах летчиков дальней авиации, о полных риска и трудностей длительных ночных полетах в далекий тыл противника для нанесения бомбовых ударов по его стратегическим объектам.(Молодчий А. И. Самолет уходит в ночь: Повесть. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: ДОСААФ, 1986. — 240 с. Тираж 100 000 экз.)
Содержание
Взлеты возмужания [3]
«Бомбить будем, бомбить!» [38]
Сквозь сплошную завесу огня [68]
Защищая небо Москвы [88]
Жажда отмщения [108]
Аэродромные будни войны [117]
«Доложи: задание выполнили!» [135]
Долетали на своем сердце [144]
На предельную дальность [155]
26 августа 1942 года: «Находимся над Берлином» [164]
Бомбы возмездия [171]
Родная эскадрилья — родной экипаж [187]
На самолете «Олег Кошевой» [196]
Судьбы побратимов [209]
На могучих крыльях АДД [214]
Слово — к юным [237]
Взлеты возмужания
В представлении многих, особенно сегодняшней молодежи, как мне кажется, вечер 21 июня 1941 года, вечер накануне войны, выглядит в виде выпускницы средней школы — в белом нарядном платье, юной, восторженной и мечтательной. Почему так думаю? Да потому, что в литературе, кино в большинстве своем именно в таком духе и изображен этот вечер.
Да, этот вечер был мирным. Как и вся наша страна во все времена — мирной. Но не беспечным. До забывчивости беспечным не был этот вечер. И тоже — как и наша страна, никогда за все десятилетия своего существования не забывавшая о бдительности.
Мне все запомнилось именно так. Потому как — таким оно и было в жизни. Накануне отшумел трудовой день — суббота. Понятно, что для многих и многих людей нашей огромной созидающей страны эта суббота была и новой страницей, но по характеру мало чем отличалась от предыдущих. И вот после трудовой недели люди спокойно готовились к завтрашнему воскресному дню. Хотя вряд ли на селе думали отдыхать — лето, хватает в поле работы. Да и горожане планировали провести выходной по-разному: кому и потрудиться надо — на общее благо, а кто и в театр, в кино собирался, как и во все времена, желающие подались за город. Но у каждого стремление одно: набраться больше сил, чтобы работать потом с полной отдачей. Иначе и не мыслилось. На заводах, фабриках, на колхозных полях — везде царил подъем, люди трудились с энтузиазмом, на совесть, стремились делать все, что им доверено, как можно лучше.
А как у нас, у военных? Да, и мы работали, не жалели сил, крепили мощь родной Красной Армии!
Ну а как отдыхали? По разному... Именно в эту субботу командир нашей эскадрильи капитан Степанов и не приказал будто бы, а посоветовал:
— Далеко не отлучайтесь, в гарнизон прибыли представители вышестоящего штаба, будьте наготове.
Высшее командование никогда не обходило нас своим особо пристальным вниманием. А теперь тем более понятна его озабоченность.
В газетах, по радио звучали призывы к бдительности. В городах, на производстве, нередко завывали сирены, объявлялась воздушная тревога. На заводах и фабриках, в конторах и магазинах прекращалась работа, все надевали противогазы и спешили занять места в убежищах. Худо было тому, у кого не было противогаза, такого клали на носилки и несли для санитарной обработки. Удивительно вспоминать, но многие тогда в противогазе видели прямо-таки какую-то магическую силу. Хотя, начнись война, всякое могло быть...
Не знаю, как воспринимали это военнослужащие более опытные, постарше, а нам, лейтенантам, все это казалось просто игрой, забавой и было смешным. Откровенно скажу, что в тот период нас, молодых, подчас и призывы к бдительности особо не настораживали. И этому есть свое объяснение: у нас, юных, была полная уверенность в могуществе и непобедимости Красной Армии. Вряд ли кто осмелится напасть на нашу страну, ну а если что, думали мы, то получит по заслугам, ответный удар будет сокрушительным. Стоит только взглянуть: в полку командир — Герой Советского Союза, под таким руководством, грянь тревожный час, мы поднимемся в воздух, соберемся в армады бомбовозов и под прикрытием наших краснозвездных истребителей уничтожим любого врага. «Любимый город может спать спокойно» — так пели, и до конца, как самим себе, верили этой песне.
О том, что в гарнизоне появились проверяющие, я жене не сказал, а вот то, что мне нужно ночевать в общежитии, в гарнизоне, ближе к аэродрому, что возможна тревога, — вот это я ей выложил. Жена, конечно, хотя и жена военного, не солдат ведь, возмутилась.
— Что вам — не хватает рабочих дней, в воскресенье все отдыхают, а у вас, у военных, как выходной — так обязательно неотложные дела?! Мы недавно поженились, — говорила она, — а дома ты почти не бываешь.
— Надо, Шура, — твердо сказал я, и она успокоилась: надо.
«Действительно, она права, и я ведь тоже не очень-то хочу уходить на ночь в гарнизон, — так размышлял я по пути из дома. — Но слова командира эскадрильи сказаны неспроста, его совет — нам приказ. Будет тревога».
За два с половиной года моей службы в строевых полках таких тревог было много, чего греха таить, они уже приелись: все одно и то же. Мы их называли тревогами без отрыва от земли. И на этот раз была полная уверенность, что опять никуда мы не полетим.
