ВМЕСТО ВСТУПЛЕНИЯ. РАССВЕТ
Раньше мне очень хотелось увидеть рассвет. Нет, не восход солнца — это уже не рассвет, это начало утра. Мне хотелось уловить тот миг, когда отступает ночь, темное небо становится сиреневым, прозрачным, чуть розовым на востоке. Но поймать мгновение рассвета оказалось так же трудно, как поймать момент наступления сна.
Еще секунду назад вокруг была ночь, тяжелая и беспросветная, словно бы даже окрепшая в предутренние часы. И вдруг что-то неуловимо меняется. Проходит минута, другая… И ты понимаешь, что воздух светлеет, темные, пугающие силуэты превращаются в обыкновенные деревья, а небо становится чистым и нежно-фиолетовым. Это — рассвет. Наверное, он приходит, когда уже не остается сил выдерживать ночь. Это еще не утро, это просто конец темноты. Это — рассвет.
Район был чужим.
Я шел по узкому каменному бордюру, отделяющему тротуар от дороги, раскинув для равновесия руки. Несерьезно, конечно, но у меня было слишком плохое настроение.
Лето выдалось неудачным. Нет, начиналось оно совсем неплохо — я на отлично закончил седьмой класс и перешел сразу в девятый. Не потому, что я вундеркинд и могу за неделю выучить программу восьмого класса. Просто в школе проходила какая-то дурацкая реформа — сделали одиннадцать классов и учиться теперь начинали с шести лет. Вот наш класс и перевели из седьмого прямо в девятый. Мы, разумеется, не спорили. Теперь можно было на вопрос о возрасте спокойно отвечать: «Учусь в девятом классе». Улавливаете разницу? Четырнадцать лет — или девятый класс.
А вот потом началась полная ерунда. Все мои друзья, как сговорились, кто уехал в летние лагеря, кто с родителями на курорты. Один даже попал в международный компьютерный лагерь и уже прислал фотографию, где он стоял в обнимку с двумя американцами. Вид у штатовцев был порядком помятый, видимо, с ними многие хотели сфотографироваться… Но, все равно, было немного завидно. К тому же, из нашего района в городе остался я один.
Соскочив с бордюра, я остановился на перекрестке. Нет ничего скучнее, чем бродить одному по улицам, которые знакомы с детства. Тем более, когда город маленький, как и множество других городков вокруг. Правда, наш особенный — в нем есть заводы, на которых делают космические спутники и другую секретную технику. Но это интересно разве что иностранным шпионам.
Ну а мне приходилось болтаться по городу, скучать и поддерживать авторитет района. Проще говоря — лезть в драки с мальчишками из других компаний.
Мимо прошагали два пацана, на год или полтора младше меня. Краем глаза я заметил, как один из них, прищелкнув языком, сплюнул на асфальт и покосился мне вслед. Мальчишки еще не доросли, чтобы прицепиться ко мне, пусть даже я и был чужаком, идущим по их району. Но на презрительный плевок они отважились.
Я остановился. Повернулся к мальчишкам. Ласково спросил:
— Что, побакланить хочется?
Побакланить — это значит подраться. Но ребятам этого явно не хотелось. Наверное, я выглядел слишком воинственным или чересчур сильным.
Вот только драться не хотелось и мне.
Усмехнувшись, я пошел дальше. Мальчишки за моей спиной, пытаясь сохранить остатки самолюбия, что-то сказали вполголоса. Слишком тихо, чтобы стоило оборачиваться и продолжать беседу.
Мне хотелось дойти до парка. Там могли оказаться знакомые ребята, с утра отправившиеся загорать на озеро. В крайнем случае можно было искупаться и одному.
Свернув на узкую улочку между старыми двухэтажными домами, я сократил путь и вышел прямо к ограде.
У нас в городе замечательный парк. В нем растут высоченные деревья, некоторым из которых лет сто, не меньше. Когда городок только строили, лес в этом месте не тронули, а только выкорчевали кусты и убрали старые, сухие деревья. Маленькое озерцо, вокруг которого раскинулся парк, тоже привели в порядок и устроили отличный песчаный пляж. Я представил, как торопливо разденусь на берегу, брошу на скамеечку одежду, побегу к воде… Настроение у меня сразу подскочило. Что может быть лучше в каникулы, чем жаркое солнце и прохладная вода? Ну… разве что какое-нибудь захватывающее приключение.
И тут я услышал громкий голос.
— Мальчик! Мальчик!
Я обернулся и увидел, что ко мне спешит незнакомый высокий парень. На груди у него болтался кожаный чехол фотоаппарата, лицо раскраснелось от бега. Он был чуть полным, в темной клетчатой рубашке, в широких, мешковатых штанах. Я молча смотрел, как он бежит ко мне, одновременно прислушиваясь и к шуму машин на улице, и к бесконечному разговору старушек на скамеечке. Ничего удивительного здесь случиться не могло, у каменных ворот парка, в жаркий летний полдень, на глазах у десятков людей. Так я тогда думал…
А парень уже остановился передо мной, поправил ладонью волосы и, счастливо улыбаясь, произнес:
— Мальчик, хочешь сфотографироваться для газеты?
Если честно, то на такой вопрос ответ всего лишь один. Парень даже не ждал моего согласия. Он что-то торопливо прокручивал в своем фотоаппарате и все говорил, не умолкая ни на секунду. Он — корреспондент газеты. Какой? «Комсомольской правды». Сейчас в газете хотят поместить большую статью про молодежь нашего города. Ну и, как положено, сфотографировать для статьи нескольких ребят… Я чем-то понравился журналисту, и он решил непременно напечатать в газете мою фотографию.
