— Так я ж говорю, — навалившись на стол продранными локтями, прохрипел мужичок с головой безволосой и желтой, как репка, — городок наш так называется — Мари. А ты — баба, баба… Понимать надо! — наставительно добавил он и постучал грязным кулаком по своей «репке».
— А я и понимаю, — не стал спорить парень, долговязый, костлявый и рыжеволосый, по виду — откуда-то с самого Запада. — Чего ж тут не понять! Ты закусывай давай, а то уже хорош…
— Хорош, — приняв упрек за похвалу, самодовольно повторил репоголовый и икнул так сильно, что стол, за которым они сидели, подпрыгнул, громыхнув всеми кружками, мисками и кувшинами. — Я б закусил, так это… кончилось оно… — Он демонстративно опрокинул вверх дном свою кружку и с презрением глянул в миску с огурцами. — Нечего закусывать… Мы ж не пожрать тут собрались.
Рыжеволосый парень свистнул, подзывая трактирного служку, копошившегося под стойкой. И, ожидая его появления, в который раз быстро и цепко оглядел зал. Время для выпивки еще не настало, и трактир был почти пуст. Несколько местных забулдыг уныло гундели над своими кружками. Вторя их бессмысленной беседе, под потолком жужжали жирные мухи. На улице колыхалась удушливая вечерняя жара, как и всегда в разгаре лета на Юге, и в зале трактира, несмотря на открытые окна, было душно и полутемно. Ни одного светильника еще не зажигали.
Парень перевел взгляд на пьянчужку, с которым вот уже, наверное, час вел разговор.
Репоголовый, расслабленно икая, тоже разглядывал собеседника. И того, кто сидел рядом с ним. Был бы мужичок трезвее, парочка вызвала у него, скорее всего, тревогу или, по крайней мере, недоумение. Но сейчас, в состоянии крепкого подпития, ему, очевидно, было просто-напросто наплевать на все, кроме того, что эти ребята платят за его выпивку.
Парня с красно-рыжими волосами, стянутыми на затылке в тугой пучок, сложно было причислить к какому-либо сословию. Одет как обычный путешественник: простая кожаная куртка, с капюшоном на случай дождя, крепкие штаны, заправленные в короткие сапоги, пояс со множеством висящих на нем мешочков и узелков. Но ни оружия, ни сумки на нем не наблюдалось, зато обращало на себя внимание обилие дешевых аляповато-ярких амулетов, браслетов, да еще истрепанный длиннющий красный шарф, обмотанный вокруг тощей шеи, и непонятный инструмент в черном холщовом футляре, висящий на перевязи за спиной.
А вот с его спутником все было ясно с первого взгляда. Мощное тело, почти вдвое больше человеческого, покрытое серой кожей, настолько прочной, что ей нестрашен был прямой удар ножа, зеленоватые волосы, клочками торчащие на бочкообразной груди, здоровенных плечах и башке, похожей на громадный булыжник, отсутствие бровей, сплюснутый крошечный носик и уши, размером и формой напоминающие крылья нетопыря, — все это могло принадлежать только чистокровному огру. Одет он был, как и подобает существам его племени, лишь в короткие штаны, подпоясанные широким ремнем, на котором висели грубый нож без ножен и двойной топор с короткой рукоятью. Его широченную шею плотно облегал кожаный ошейник с металлическими заклепками-шипами, говоривший о том, что если когда-то огр и был свободным, то теперь полностью и безоговорочно принадлежит долговязому парню.
Вообще, огры плоховато ладили с людьми, равно как и люди с ограми. Последние жили разобщенными племенами и изредка выходили к людям исключительно по торгово-меновым вопросам. Положение изменялось, если племени выпадал голодный год. Огры меняли либо место охоты, либо ее объект. И тогда людям, проживающим неподалеку от стойбища племени, приходилось туговато. Дикарские налеты заканчивались обычно одним и тем же: дворянин, люди из владений которого обретали бесславный конец в желудках голодных огров, собирал войско и вырезал племя подчистую.
Иногда, правда, старейшина племени принимал иное, более цивилизованное решение, а именно продавал кое-кого из своих собратьев в вечное рабство, принимая в плату еду и оружие. И уж тогда огр-раб обязан был служить своему господину беспрекословно, ибо свято верил, что суровые духи избрали его для жертвы во имя жизни сородичей.
Если рыжеволосый трещал без умолку, затыкаясь только тогда, когда начинал говорить репоголовый пьянчужка, и с удовольствием прихлебывал сладкое местное пиво, то огр угрюмо молчал и к кружке не притрагивался, хотя время от времени опускал в нее взгляд, в котором ясно читалось тоскливое вожделение. Огры обычно с большим трудом овладевали человеческими языками, а спиртное им было запрещено продавать законом королевства Гаэлон, ибо, несмотря на исполинские габариты, пьянели огры быстро, а окосев, теряли те крохи разума, что теплились в их камнеподобных головах.
