Почти сорок лет назад грохнула последняя бомба, разорвался последний снаряд, последняя пуля оборвала жизнь солдата на последнем рубеже Великой Отечественной войны.
Почти сорок лет… Но стоит оглянуться назад — будто это было вчера… Гудело небо от «юнкерсов» и «мессершмиттов», железной лавиной неслись на головы людей бомбы, снаряды, мины, и стальной ураган автоматно-пулеметного огня косил солдат в боях, атаках, наступлениях. Все мы выдержали, все испытали, прошли сквозь смертельный огонь, сквозь горечь отступления, познали радость и гордость побед и никогда не забудем, чего это нам стоило, какой ценой мы обрели мир. Какое короткое, но удивительно емкое слово «мир»… Солнце, цветы, улыбки, голубое небо, синее море, детский смех, радость свершений, счастье творчества…
Я оглядываюсь назад.
Передо мной пожелтевший монтажный лист, взятый из архива кинохроники, — запись, перечень снятого по эпизодам материала:
«6 марта 1945 года.
Второй Белорусский фронт.
Фронтовые кинооператоры В. Микоша, Л. Качурян.
Снято — 830 метров нег. пленки СЧС-2 панхром.
Польша, город Грауденц…»
…Две недели длилась блокада гарнизона противника, окруженного в городе-крепости Грауденц. Квартал за кварталом очищался город от врага, и наконец 6 марта 1945 года город и крепость были полностью очищены от противника.
«…Снято:
общие планы торящего города и крепости; взорванный мост через реку Вислу;
ледоход на фоне крепости;
«илы», штурмующие крепость;
бомбежка корпусов завода, в котором обороняются фашисты;
артиллерия большой мощности прямой наводкой ведет огонь по целям с расстояния 400–500 метров;
орудия 76- и 45-мм ведут огонь прямой наводкой;
ряд планов, показывающих артиллерийский и уличные бои на предельно малых расстояниях (менее 100 метров от противника).
Описание съемок:
минометы ведут огонь по засевшему около домов противнику. Крупнокалиберные пулеметы ведут огонь из окон домов. Автоматчики, ведущие стрельбу по противнику из окон и на крышах;
наблюдательный пункт 37-й гвардейской дважды Краснознаменной, ордена Суворова и ордена Кутузова стрелковой дивизии. На НП — генерал-майор Рахимов. Генерал Рахимов разговаривает с немецким унтер-офицером, перешедшим на сторону Красной Армии. Сейчас он помогает нашим артиллеристам, корректируя огонь но дому, в котором находится штаб немецкого полка. Ряд планов уличных боев. Упряжки собак со специальными лодками вытаскивают раненых с переднего края.
Местное польское население уже освобожденных кварталов, находясь непосредственно на передовой, помогает нашим бойцам подносить боеприпасы… Колонна пленных, идущих по городу из крепости. Герой Советского Союза летчик Светличный и летчик Ефимов знакомятся с результатами своего налета на крепость».
Все это, как кинокадры на экране, возникает в памяти эпизод за эпизодом…
Нет, такое не должно никогда повториться!
Когда я оглядываюсь назад и вспоминаю эпизоды прожитых на войне дней, невольно хочется пересмотреть все заново, «кадр за кадром». И вот, словно из вчера, всплывают из глубин памяти горячие точки, в которых пересекалась с войной твоя судьба…
Первые налеты немецкой авиации на Москву, первые, никогда не забываемые волнения, страхи, переживания. Первые съемки войны в Севастополе. Первые кадры, снятые при обороне Одессы, боевое крещение на крейсере «Коминтерн». Снимал, не скрою, дрожащими от страха руками, с ощущением ужаса от всего происходящего. Казалось, что вдруг на тебя обрушилась лавина, страшная, необъяснимая, никакой логикой не оправданная. И если не успеть разобраться, понять, что к чему, если не найти как можно скорее свое место в происходящем, не унять, не пересилить страх, эта лавина тебя раздавит — и всему конец.
Но все это прошло, прошло крещение огнем и кровью, и я стал находить свое место в сложных боевых событиях, ушла навсегда растерянность, но остался страх, правда другой — не обезоруживающий, как раньше, а предупреждающий об опасности и оберегающий. Я понял, что бесстрашие — это, конечно, преодоление себя, но, преодолевая себя, нужно помнить об этом «предупреждающем механизме», иначе бесстрашие гибельно.
Много прошло времени с тех давних боев под Перекопом, на Ишуньских позициях, но, как вчера, вижу Гнилое море и наше отступление по пояс в соленом «рассоле» под огнем противника. Как вчера, вижу гибель «Абхазии», крестовину ее мачты в голубом небе. Никогда не забыть уходящий на дно эсминец «Свободный», окруженный всполохами зенитного огня. Как вчера, вижу руины Севастополя, покрытые красными маками. А разве можно забыть ночной Архангельск, объятый пожаром, и обрушившийся на него с темного неба огонь?..
Будто вчера я вернулся из плавания вокруг света с конвоями. Горящие, тонущие корабли в Баренцевом море и в Атлантике. Ночные бомбежки Лондона. Горящие и тонущие корабли в Тихом океане и на Черном море. Великая битва за Кавказ — Туапсе, Новороссийск, Таманский полуостров и десант в Керчь. Как вчера, вижу понтоны с бойцами, тонущие при луне в ледяных волнах Керченского пролива… Разве можно когда-либо забыть такое?.. Будто вчера я смотрел на руины Варшавы и рухнувшие в Вислу мосты. Разве с этим можно мириться, разве можно представить себе новые Майданек, Освенцим, Треблинку?.. Разве Сталинград и Ковентри не взывают к памяти тех, кто помнит, и к разуму тех, кто помнить не хочет?
