Материалы, представленные сегодня читателю, складывались — да и сложились окончательно — в единую книгу постепенно. Наряду с новыми, представлены некоторые отрывки, написанные еще в 80-е годы прошлого (!) столетия. Теперь уже ясно, что эти тексты действительно разделяет граница эпох.
Сегодня совершенно очевидно, что в истории и культуре России жизненны и очевидны только две сквозные идеи — о Церкви и о Царстве. Если их так или иначе нет, налицо черты вторичности, подражания, печать чужого. Но еще хуже то, что и эти две сокровенные идеи русской истории сегодня почти полностью превращены в пародию (хотя мы и знаем, что Церковь врата адовы не одолеют). Более того, современный мир весь и есть пародия.
Тогда, в 80-е годы века ХХ-го, когда связь времен, которую многие (и автор этих строк тоже) тщетно пытались скрепить, распалась, и распалась окончательно, померещилось, что можно взять и восстановить монархию. Так или иначе — через приглашение оставшихся Романовых или учреждение «новой династии», путем Земского Собора или некоего переворота… Вскоре, однако, стало ясно, что власть денег и только денег, причем денег преступных — это надолго и всерьез, гораздо более всерьез, чем, как сегодня очевидно, коммунизм, который и коммунизмом-то никогда не был.
Монархию невозможно восстановить. Всякая попытка восстановления — все равно чего — «монархии», «советской власти» или «истинной демократии» — с неизбежностью оборачивается и обернется гнусной и жуткой пародией. Но Царство бывает явлено. Как и в каких внешних формах — Бог весть. Оно может быть явлено вдруг — во исполнение обетований, данных века назад, святым и старцам, явлено не благодаря, а вопреки нам нынешним. Это область чуда — когда невозможно ничего, возможно все.
Важно понять следующее: то, из чего, собственно, и родилась эта книга, стержень которой составляет работа, давшая ей название. Вопрос о Царстве это вопрос прежде всего — собственно, и только — о истинно Царском Роде. А корнями он уходит не в 1613 год (призвание Романовых) и даже не в 862 (предполагаемое призвание Рюрика). Царский Род един, и это всячески подчеркивали старые русские живописцы, изображая Древо Иессеево, в частности, в Московском Кремле. Никакой монархической (или антимонархической) политикой, никакой, даже безупречной, формальной легитимностью подменить его невозможно. Более того, он не имеет отношения даже к тому, о чем часто рассуждают — достоин или не достоин, готов или не готов русский народ к монархии. Эта книга — попытка сказать другое и о другом. Только через политическую апофатику, «отсечение помыслов» проступают никогда не должные быть словесно обозначенными очертания этого другого.
Данная работа является исправленным и дополненным вариантом одноименной работы, впервые опубликованной в сборнике «Россия перед Вторым Пришествием», сост. Сергеем и Тамарой Фомиными (Москва, об-во св. Василия Великого, изд. «Паломник», 1998).
«Кто верно объяснит название Руси, найдет ключ к выяснению ее первоначальной истории», — писал польский историк А.Брюкнер. Более того, не только к первоначальной — к истории вообще, к ее «семенному логосу», смыслу, к русскому будущему. Ибо, как писал инок Андроник (А.Ф.Лосев), «само греческое выражение (EIS ONOMA или EN ONOMAK) доказывает, что имя является определенным местопребыванием божественных энергий и что погружение в него и пребывание в нем всякого тварного бытия приводит к просветлению и спасению последнего».
Словосочетание «древняя Русь» искусственно. Оно возникло из стремления официозной историографии XIX и особенно XX века отождествить русскую историю с историей иных народов и государств, доказать, что мы «не хуже других». Само стремление к такому доказательству выдает, однако, плохо скрываемое сомнение в его предмете. Так или иначе следует признать, что Русское государство VIII-X веков, от коего историки тянут эпоху «древней Руси», не более не менее, как до Петра Великого, к древнему, то есть античному мiру, никакого отношения не имеет. Перед нами типичное средневековое государство. Что же до собственно русской древности, то, руководствуясь методами позитивной науки, то есть документами, датировка которых всегда сомнительна, нам трудно что-либо здесь и сейчас о ней говорить развернуто. Приходится обрисовывать лишь наиболее общие очертания.
Чрезвычайно ценными представляются нам некоторые указания, не случайно, видимо, появившиеся в самом начале второй мiровой войны в журнале «Вестник древней истории», хотя автор статьи «К вопросу о происхождении слова ROS, ROSIA, Россия» М. Сюзюмов собственно только обобщил ветхозаветные и в особенности византийские свидетельства о древнем сакральном имени, ставшем впоследствии общепризнанным этнонимом. «Можно утверждать с полной уверенностью, — пишет М. Сюзюмов, — что древние русские никогда себя „россами“ не называли: в древних памятниках русского языка подобного слова нет. Мало того, можно считать, что даже сами византийские греки в разговорной речи вряд ли называли русских „россами“ (ROS)… Лиутпранд, епископ Кремонтский, посетивший Константинополь в середине X века, в своем труде „Antapodosis“ упоминает о русских. При этом он сообщает, что русские получили свое наименование от греческого слова „ROYSIOS“ (что значит „красный“) и что это название русским дали за особый оттенок цвета их тела (de qualitate corporis)… В греческом переводе пророка Иезекииля раз встречается название ROS: „И бысть слово Господне ко мне, глаголя, сыне человечь, утверди лице свое на Гога и на землю Магога, князя Рос (ROS)“ (Иез. 38, 2)… „Однако, если внимательно проследить эпитеты Патр. Фотия, прилагаемые им к русским, то оказывается, что Фотий впадает в очевидное противоречие. С одной стороны, он называет русских народом всем известным, с другой стороны — об этих же ROS в своей второй беседе Фотий говорит как о народе совершенно не известном: ETNOS AFANES AL NASION, т. е. таинственный, неизвестный, ETNOS ASEOMOS (неясный) MEZE MEKHRI TES KAT EMON EPEL YSEOS GIGNOSOMENON (до похода на нас непонятный, нераспознанный). Как можно сочетать TO TRYLLOYMENON (то, о чем все болтают, общеизвестное, пресловутое) с AGNOSION (неизвестным), AFANES (темным)? Если иметь в виду конкретную народность, русских, напавших на Константинополь, — получается противоречие, действительно непримиримое“.
