КРАТКОЕ СКАЗАНИЕ
О ЖИЗНИ
ПРЕПОДОБНЫХ ОТЦОВ ВАРСОНОФИЯ ВЕЛИКОГО И ИОАННА ПРОРОКА,
СОСТАВЛЕННОЕ ПРЕПОДОБНЫМ
НИКОДИМОМ СВЯТОГОРЦЕМ
Писатели сей богомудрой и душеполезнейшей книги были поистине богоносные, христоносные и духоносные отцы Варсонофий и Иоанн — образцы подвижничества, ведцы безмолвия, светильники рассуждения, неусыпающие очи прозорливости, сокровищницы добродетелей, вместилища Духа Святого.
Но время, которое все сокрушает и доброе покрывает мглою забвения, не оставило нам повествования о жизни сих богоносных светил Варсонофия и Иоанна; а потому я, немощный, постарался выбрать из предлагаемой здесь собственной их книги некоторые частные свидетельства (о их жизни) и представить оные тем, которые пожелают узнать, какими добродетелями сии богоносные отцы достигли крайнего, доступного смертным, совершенства.
Великий и божественный отец Варсонофий родился в Египте, как свидетельствует Евагрий схоластик в 32-й главе 4-й книги своей Церковной истории. И из 55-го ответа самого Старца видно, что он был обучен египетскому и греческому языкам. Приснопамятный муж сей с юного возраста желал вести подвижническую жизнь. Проходя однажды мимо конского ристалища, где люди вместе с бессловесными животными пускаются в бег, и видя, как там один старается предупредить и обогнать другого, сказал себе мысленно: «Видишь ли, как усердно подвизаются слуги диавола? Не тем ли более должны подвизаться мы, наследники Царствия Небесного». И сделавшись чрез это зрелище еще более усердным, святой Варсонофий удалился на духовный подвиг, как пишет о нем другой Старец Иоанн (в ответе 450). Пришедши в окрестности Газы Палестинской и найдя там общежительную обитель аввы Серида, он устроил себе малую келлию сначала вне обители и, затворившись в ней, наслаждался сладчайшим медом безмолвия (как это видно из 221-го ответа). Кажется, что он устроил себе и другую затворническую келлию и безмолвствовал в ней, но где устроил ее, неизвестно; можно только предполагать, что вблизи той же обители.
В начале его безмолвия ему приносили из обители только три хлеба в неделю, которыми он питался (отв. 72), но в то же время предавался и плачу, и такую сладость почерпал от слез, что от ощущения сей неизреченной сладости довольствовался только одним малым хлебом, а многократно забывал вкушать и его, по словам Давида: забых снести хлеб мой. От гласа воздыхания моего прильпе кость моя плоти моей (Пс. 101, 5–6). Так вкушал он пищу иногда два раза в неделю, иногда один раз, а иногда, приходя в трапезу, подходил к пище как бы насыщенный и, принимая ее, осуждал самого себя, говоря: «Отчего я не всегда в таком состоянии», ибо от сладости духовной пищи он забывал чувственную (отв. 96). И что еще более удивительно, — он мог пробыть даже и всю жизнь, не вкушая пищи и пития и не облекаясь в одежды, ибо пища, питие и одеяние его был Дух Святой (отв. 78).
С течением же времени, омывая себя всегдашними слезами, блаженный так очистил сердце свое не только от телесных, но и от душевных страстей: самомнения, тщеславия, человекоугодия, лукавства и других подобных, еще глубже сокрытых в сердце, что стал превыше стрел вражеских, приобрел мир помыслов, который есть вместилище дарований Святого Духа, как говорит божественный Григорий Солунский (в Слове к монахине Ксении), приобрел и то, что в нем уснуло или, лучше сказать, умерло всякое страстное движение и мудрование, почему и назвал затвор свой гробницею, — как то объяснил другой Старец Иоанн, когда он на вопрос: почему Великий Старец так назвал свою келлию? отвечал: Потому, что он почил от всех страстей, ибо совершенно умер греху, и келлия его, в которой он заключился, как бы во гробе, ради имени Иисусова, есть место упокоения, куда не входит ни демон, ни князь его, диавол; она сделалась святилищем, вместивши в себя жилище Божие (отв. 73). С того самого времени, как он очистил сердце свое от страстей и сподобился быть храмом и жилищем Святого Духа, вследствие такой чистоты обогатился он высокотворным истинным и совершенным смирением, не тем, говорю, внешним смирением, которое составляют смиренные одежды и смиренные слова, но тем, которое, по слову великого Григория Солунского (см. Слово его к монахине Ксении), созидает Дух Святой, обновляемый во утробе (см. Пс. 50, 12). Почему отцы, в особенности же божественный Григорий Синаит, и называют сие смирение богодарованным. Смирение, по словам самого Варсонофия, состоит в том чтобы считать себя землею и пеплом на деле, а не на словах только; и чтобы говорить: Кто я такой? И кто считает меня за что-либо? Ни с кем я не имею дела (отв. 191). Чрез такое смирение (Великий Старец) сподобился и большей из всех добродетелей — рассуждения, которое, по слову того же Варсонофия, дано от Бога иноку как управитель. А по словам божественного Мелетия исповедника: «Рассуждение есть восхождение добродетелей, начало, средина и конец всего благого, светильник, сияющий во тьме, путеводитель заблуждающихся, пристанище обуреваемых» (Степ. 166). От рассуждения же великий Варсонофий удостоился получить прозрение, которым, по изъяснению преподобного Петра Дамаскина, постигаются мысленные и сокровенные сущности чувственных и мысленных тварей.