Нью-Йорк, декабрь 2013 г.
Сочельник. Снег за окном валил огромными хлопьями, устилая землю своим ковром. Красиво, если сидишь в уютной гостиной с чашкой какао. Природа наконец-то вспомнила, что на улице зима, потому что в последние пару недель солнце лишь ненадолго сменялось облаками, а мокрый снег — дождем. За все время была разве что парочка по-настоящему холодных дней, когда температура опустилась до пятнадцати[1] градусов. Несмотря на причуды природы, настроение у всех было праздничное: приближалось Рождество. Люди любили этот праздник, само его предвкушение, и их улица давно превратилась в чудо иллюминации. В окнах домов напротив вечерами можно было разглядеть елки, сияющие огнями гирлянд.
Авелин задернула штору и сделала большой глоток из красной чашки. Никогда не любившая шоколад, в последний месяц она не начинала утро без чашки сладкого ароматного какао.
Авелин открыла книгу, но читать совершенно не хотелось. Тревожные мысли не давали покоя. Энтони снова куда-то уехал рано утром, пока она спала. Она была не против, чтобы он встречался с коллегами с работы, но Авелин не любила просыпаться одна. Когда такое случалось, она злилась на него, а потом на себя — за несдержанность, потому что не знала, что делать и как себя вести. Сильвен учил ее выживать. О том, как строить отношения с мужчиной, он умалчивал.
С теми, кто был до Энтони, все получалось легко и просто. Она ни к кому не испытывала таких чувств, и никогда не переживала по поводу, что сделает или скажет что-нибудь не так. Мужья в ней души не чаяли, но всякий раз, когда приходила пора расставаться, Авелин не испытывала сожалений. Она относилась к ним хорошо, но все они были лишь средством, и никого из них она не подпускала к себе настолько близко, как его.
После ужасных событий в начале года и последующего освобождения, они с Энтони провели прекрасный месяц в Швейцарии, затем до конца лета колесили по Европе. Каникулы закончились, и Авелин предложила вернуться домой. Туда, где они познакомились и где привыкли жить. Они приехали в Нью-Йорк и купили городской дом в Бруклине. Небоскребы их больше не привлекали, а денег хватало, чтобы свить уютное гнездышко. Что из этого получится, Авелин не представляла, но ей определенно нравилось то, что связывало их, и она не хотела терять это чувство из-за сомнительных далеких перспектив.
Авелин и Энтони с энтузиазмом принялись обставлять новый дом, переделывая его под себя. Гостиную с большими окнами они сделали в бежевых, карамельных и коричневых тонах, добавив растений в кадках и электрический камин. Она получилась уютной и стала любимой комнатой в доме, потому что именно в гостиной они вместе проводили много времени. Авелин так увлеклась ремонтом, что записалась на курсы дизайна. Долгая жизнь позволяла им заниматься чем угодно.
Второй по привлекательности комнатой был кабинет в темно-зеленых тонах. Энтони писал книгу, а Авелин, обложившись журналами по дизайну на широком диване или сидя на подоконнике, исподтишка наблюдала за ним. Ей нравилось смотреть, как он проводит рукой по волосам — привычный жест — от чего они потом торчат в разные стороны, или о чем-то сосредоточено думает, пристально глядя в окно, пребывая в других мирах. В такие моменты Авелин отчетливо понимала, что не жалеет о собственном выборе. Она любила Тони больше жизни.
Иногда Авелин не выдерживала своей нежности, обнимала Энтони со спины, целовала в шею и заманивала в третью любимую комнату в доме. Спальня отличалась теплыми цветами: желтый, коралловый и бежевый. Большую широкую кровать, в которой Авелин не любила просыпаться в одиночестве, они выбирали вместе.
Они любили свой дом, но в последнее время Авелин стало в нем неуютно. Виной тому были собственные невеселые мысли. Ей все время хотелось находиться рядом с Энтони, дарить ему свою любовь и нежность. Авелин переживала, что он однажды исчезнет, а она вернется в свою безрадостную и одинокую долгую жизнь. Она не могла просто взять и привязать Тони к себе. Однажды она лишила его выбора, но он не жаловался, больше того, был искренне ей благодарен. И все же Авелин не давала покоя навязчивая мысль о том, что он может уйти из её жизни. Особенно когда она узнала о собственном состоянии.
Авелин не думала, что такое может произойти. Тема продолжения рода всегда проходила ее стороной. Измененные были бесплодны, и вопрос о защищенном сексе никогда не поднимался. Торнтон говорил о том, что она отличается от других, но не предупредил, что настолько. Похоже, они с Энтони стали первыми измененными, которым удалось зачать ребенка. Авелин от всего этого было не легче, потому что природа решила не спрашивать ее мнения. Две недели назад она посетила частную клинику и убедилась в том, что беременна.
Неожиданная новость выбила её из колеи. Она ничего не знала о детях. Можно было спросить у Беатрис, но Авелин понимала, что у матери хватает своих забот, а рассказать Тони она не осмеливалась. Они коснулись темы ее бесплодия еще в Европе, когда Авелин объясняла Энтони различия между ними и людьми. Тогда он улыбнулся своей очаровательной улыбкой и сообщил, что ему хватает одной Авелин, а дети — вечный источник проблем.
