— Мама, а я лётчика люблю! — на жёрдочке в большой клетке, висевшей над барной стойкой, горланил большой попугай. — Мама, я за лётчика пойду!
— Заткнись! — не выдержал я. — Башку сверну!
Попугай взъерошил острым клювом-крючком перья на крыле, и тут же, словно издеваясь надо мной, издал отвратительный скрежещущий звук, от которого волосы встали дыбом. Я выскочил из-за столика, бросился к клетке и стукнул по ней ладонью. Но глупая птица, как ни в чем ни бывало, начала раскачиваться, поворачивая то влево, то вправо плоскую головку с хохолком, любуясь собственным отражением в замызганном зеркальце с паутинкой трещинок.
— Чего ты пристал к попугаю? — бармен лениво поскрёб квадратный подбородок. — Выпей лучше.
Я осушил залпом стакан, огляделся. Кажется, никто не обратил внимания на мою выходку. В это время в занюханном баре «Ритера», названного так в честь этой планеты, мало бездельников, которые наливается спиртным с самого утра, как это делаю я.
За широким окном в фиолетово-розовом мареве проступали, словно мрачный готический замок, скалы. Я перебрался на эту планету недавно и не смог пока привыкнуть ни к её непредсказуемому нраву, ни к странным пейзажам. В бурлящем кроваво-красном океанском супе, залитым голубовато-белым светом местного «солнца» — звезды Анадеи, как здоровенные куски мяса плавали скалистые острова.
— Привет! — рядом возник плечистый парень, сквозь его футболку проступали хорошо накаченные мускулы, а на смуглом лице выделялся шрам, пропахавший левую щёку. — Не возражаешь?
— Чего надо? — буркнул я.
— Работёнку хочу подкинуть. Тебя ведь Максим Стоцкий зовут? Лётчик-испытатель. Инструктор лётной школы.
— Ну, предположим. Только всё в прошлом.
С треском распахнулась дверь. У входа нарисовалось несколько фигур в темно-синей форме спецподразделения полиции. Я схватил фуражку и сделал знак бармену. Он понимающе кивнул, незаметно отступил вглубь и приоткрыл дверь, которая вела в служебные помещения.
— А ты куда? — я ткнул в грудь увязавшегося за мной парня.
— Да мне тоже с мусорами не охота связываться, — зло сощурился он. — Пошли у меня тачка есть.
— Тачка, — усмехнулся я. — У меня свой транспорт имеется.
Вместе мы пробежали по узкому коридору. Мимо приоткрытой двери, откуда разило дешёвой парфюмерией. Свернули, ворвались на кухню. Ударил в нос тяжёлый запах подгоревшего жира. Выскочили наружу, оказавшись на площадке, где стоял мой спортивный авиамобиль, смахивающий на приплюснутое веретено. Я устроился в кресле пилота. Прицепив привязные ремни, сразу ощутил себя уверенней. Золотистым светом подсветились приборы-будильники. Парень плюхнулся рядом:
— А ты что, сам поведёшь? Или у тебя цифровой блок…этого самого… управления?
— Струсил? — улыбнулся я, закрывая дверь кабины. — Не переживай, прорвёмся. Тебя звать-то как?
— Сила Клокачев, — буркнул он.
— Что реально Сила? Или кликуха?
— Имя.
— Будем знакомы, — я сжал его руку с толстыми пальцами, покрытыми редкими чёрными волосами.
— А парашют у тебя есть? — Сила, привстав, опасливо выглянул за металлическое ограждение — за ним, в бездне, заполненной розоватым туманом, проступали остроконечные силуэты скал.
— Есть. Не бойся.
— А если тебя поймают — ведь посадят? Ты ж выпил? Да? — он опасливо смерил меня взглядом.
— Не поймают. Куда везти?
— Знаешь, где находятся Беззвучные Холмы?
Я кивнул и повернул ключ зажигания. По корпусу прошла вибрация, кабина наполнилась мягким рокотом. Авиамобиль медленно всплыл над площадкой. С левым креном, я лихо заложил крутой разворот, взял штурвал на себя, свечой взмыл вверх, прорвав ажурную вязь облаков, и вырвался на простор к чистому розовеющему небу.
— Ух, ну ты даёшь, — вскрикнул Сила. — Ты это, не балуй. А то они за нами погонятся.
— Не погонятся.
Перед глазами высветился голографический экран с картой, и я быстро вычислил маршрут. «Коридор установлен», — прозвучал механический женский голос, и в левом углу экрана высветилась карта с мерцающей красной точкой, слева и справа побежала информация: метеоданные, высота над уровнем моря, уровень топлива, скорость.
Сквозь прорехи слоистых облаков проступали складки кроваво-красного бархата океанских волн, будто вышитые золотистым фрактальным узором.
— Авиамобиль 10–22, вы нарушили высотный режим. Снижайтесь! Авиамобиль 10–22, вы нарушили… — прозвучал совсем некстати в наушниках голос.
Несмотря на грозный вид, Сила вдруг стал снежно-белым, рука юркнула в карман куртки, сквозь который явственно проступили очертания бластера.
— Говорил тебе, не гони так, — прошипел парень. — Связался на свою голову. Щас в тюряге окажемся.
Я промолчал, за штурвалом болтать некогда. Прибрал газ на минимум, врубил глушитель, шум двигателя превратился в едва заметное мурлыканье. Набрал комбинацию на экране, включил видеокамеры, которые транслировали изображение окружающей обстановки на обшивку. Мой авиамобиль слился с серыми скалами, и мне оставалось лишь с усмешкой наблюдать, как полицейские машины кружат вокруг. Пару раз они гаркнули в мегафон, чтобы мы сдавались. Но, в конце концов, развернулись и убрались восвояси.
Без приключений мы добрались до Беззвучных Холмов, прошмыгнули через высокий арочный проход. Там оказалось красновато-бурое овальное озерцо, заросшее по берегам кустарником с длинными листьями, смахивающими на иглы. Я посадил авиамобиль на берегу. Вылез и попрыгал на месте, разминая ноги.
