Цикличность российской истории
Российская история никак не может стать собственно историей. Уже много лет она политически актуальна. И действительно, несмотря на то что эпохи перемен уже в который раз переходят в эпохи застоев, а государство то распадается, то собирается вновь, Салтыков-Щедрин остается современным писателем, путевые заметки маркиза де Кюстина читаются как репортажи, письма Чаадаева политически актуальны. Тексты выступлений некоторых современных публицистов вполне могли бы принадлежать пламенным революционерам 20-х годов XX века или реакционерам времен Николая I.
Сменяются поколения, и в каждом из них старческое ощущение «колеи истории» соседствует с инфантильным стремлением строить очередное «светлое будущее». Времена очередного «укрепления государственности» несут с собою жажду перемен, которая, в свою очередь, сменяется жаждой стабильности (в том числе защиты от воровства, бандитизма и произвола мелких начальников), возникающей во времена депрессий государства: оттепелей, перестроек, революций. Существуют фундаментальные работы, описывающие циклы нашей истории, однако из них не становится более ясным, что же это за феномены и почему такой выраженной цикличности нет в историях других государств[1].
Граждане в эпохи застоев живут воспоминаниями — иногда своими, а чаще чужими — о настоящей жизни: тревожной молодости и великих свершениях, подвигах на фронтах сражений и великих стройках социализма, борьбе за свободу и против антинародных режимов и прочей лабуде. А в эпохи депрессий пытаются жить не своей жизнью, уподобляясь известным им из всегда актуальной истории типам: имперским аристократам или политикам, декабристам или народникам, помещикам или священнослужителям, чекистам и белогвардейцам, дворянам, большевикам, меньшевикам, кадетам, диссидентам, героям войн, революций и контрреволюций, фермерам или крестьянам. Они проигрывают известные им в пересказе интеллигентных обществоведов старинные роли, мечтая вернуться в то прошлое, которое, не без их усилий, иногда становится настоящим.
Внешние наблюдатели идентифицируют российские феномены с некоторой натяжкой. Усматривая в нашей повседневности разные разности вроде архетипов национального характера, признаков анархии и демократии, тоталитаризма и самодержавия, развитой экономики и нетоварного хозяйствования, они строят теории, понятные только им самим. Наблюдатели уверены в том, что знают, что было и есть «на самом деле». Только «всамделишное» у каждого свое.
Российские феномены действительно чем-то напоминают книжные прототипы, однако не тождественны им, отличаясь российской спецификой. Наблюдатели усматривают то, что ожидают увидеть, но усмотренное оказывается не каноническим, не таким, каким ему полагается быть. Разочарование оказывается иногда так велико, что вполне уравновешенные люди ведут себя не вполне адекватно, считая, наверное, что Россия виновата в том, что не вписывается в их представления о ней. Напомню высказывание известного перестроечного публициста — реакцию на успех ЛДПР на парламентских выборах: «Россия, ты одурела».
Эти же наблюдатели, особенно их рефлексирующая часть, представляют историю страны чаще всего как последовательность событий в линейном времени — от Смутного времени к самодержавию, от самодержавия к революциям, от революций к застою, от застоя к перестройке и пр[2]. Периодическая смена диктатур-процветаний кризисами-перестройками находится на периферии их внимания, и воспроизведения прошлого в настоящем отмечаются скорее как казусы. Наблюдатели нацелены в светлое будущее, воспринимая повторение уже бывшего как наказание божие и результат того, что во главе государства опять оказались такие же корыстные политики, какие были когда-то.
Современная Россия, с точки зрения таких устремленных в будущее граждан, — обычная страна, которая когда-то строила социализм, а теперь модернизируется и становится похожей на другие страны. Это, по их мнению, страна с уже рыночной экономикой, степень государственного вмешательства в которую еще велика. Если ее уменьшить, то все будет так же, как в других странах. Разные отклонения от нормативной картины объясняются тем, что руководство страны не очень экономически грамотно и допускает совковые формы управления. Если это руководство подучить, то все будет более чем нормально, и темпы экономического роста — основной показатель, на который ориентируются апологеты модернизации — станут такими же, как в современном Китае. И Россия будет еще больше походить на США[3].
Реформаторское умозрение является существенным компонентом циклов «процветание — депрессия». Российское мироощущение не самодостаточно и сотни лет строилось по большей части на межстрановых сравнениях. Лозунг «догнать и перегнать» в разных вариантах определял и определяет действия власти и мышление элиты. Реформаторы в разные исторические времена ставили задачи сделать Россию такой, как Голландия, Германия, Швеция, Франция, Португалия, Аргентина, Польша, Чили и пр. На этом пути их преследовали и преследуют катастрофические неудачи, в результате которых бытование граждан остается выживанием в катаклизмах.
