Что я помню из той ночи? Ночи, когда сбежал из Северной Кореи? Есть столько вещей, которые я не помню, которые выбросил из головы навсегда… Но я расскажу вам о том, что я на самом деле запомнил.
Моросит. Но скоро моросящий дождь превратится в проливной. Струи дождя настолько густы, что я промок до костей. Я бросаюсь под кустарник, начисто утратив чувство времени. Сил нет никаких.
Ноги увязают в грязи, но я все-таки выползаю из-под кустарника. Между веток вижу перед собой реку Амноккан (по-китайски – Ялуцзян). Но ее не узнать! Утром дети спокойно перебирались через этот ручей. Но этот кошмарный ливень превратил ее в непроходимый поток.
На другом берегу реки ярдах в тридцати в тумане виднеется Китай. Тридцать ярдов отделяют меня от смерти. Я дрожу. Я понимаю, что до меня здесь побывала не одна тысяча северокорейцев, пытавшихся во тьме разглядеть Китай, людей, одуревших от воспоминаний о тех, кого они оставили. Таких же, как и оставленные мною. Голодающих. Что еще им оставалось? Я глазею на течение реки и задаюсь вопросом, скольким из них улыбнулось счастье.
С другой стороны, какое это имеет значение? Останься я в Северной Корее, я погибну от голода. Все очень и очень просто. Во всяком случае, то, что я задумал, хоть какой-то, но выход, шанс уберечь свою семью или, по крайней мере, хоть как-то помочь им. Я всегда жил ради детей. Какой с меня толк для них, если я умру? Но я все еще не могу поверить в то, что я собрался сделать. Сколько дней назад я принял решение бежать через границу и вернуться туда, где родился? Стою и думаю об этом.
Четыре дня… А кажется, что целая жизнь. Четыре дня назад я покинул свой дом. Я взглянул в лицо жене, детям – может быть, в последний раз. И все же я не мог позволить себе тратить время на эти переглядки. Раз уж я надумал их вызволить, я обязан уйти, убежать, пока что у меня еще оставались на это силы. Или же погибнуть при попытке к бегству.
А что я съел за все это время? Несколько початков сладкой кукурузы, не считая сердцевины. И еще огрызок яблока, странный огрызок. Еду я отыскивал в мусорных кучах.
Пытаюсь высмотреть пограничников – я знаю, они засели в секретах вдоль берега реки с интервалом в 60 ярдов. Я готов умереть от истощения или утонуть при попытке переплыть реку. Но охранникам я не дамся. Все что угодно, только не это. И я погружаюсь в воду.
Последние слова, которые я произнес своей семье, до сих пор звучат у меня в ушах. Если сумею убежать, не важно, каким способом и какой ценой, я и вас отсюда вытащу.
Никто не решает родиться на свет сам. Мы просто рождаемся. И наше рождение – наша судьба, как утверждают некоторые. Ну, и дьявол с ним. Мне лучше знать. Я рождался не однажды, а пять раз. И пять раз я извлекал тот же самый урок. Иногда в жизни тебе приходится схватить свою так называемую судьбу за глотку и свернуть ей шею.
Мое японское имя – Масадзи Исикава, а корейское – То Чхансон. Я родился (первый раз) в районе Мидзонокути в городе Кавасаки, к югу от Токио. Мне крупно не повезло, что я появился на свет между двумя мирами – от отца-корейца и матери-японки. Мидзонокути – район отлогих холмов, куда теперь в выходные устремляются толпы жителей Токио и Иокогамы, чтобы вырваться из города ради глотка свежего воздуха. Но шестьдесят лет назад, когда я был ребенком, здесь не было ничего, кроме горстки ферм с оросительными каналами от реки Тама, протекавшей между ними.
Тогда оросительные каналы использовались не только для сельского хозяйства, но в домашнем хозяйстве – для стирки белья и мойки посуды. Мальчишкой я проводил долгие летние дни, играя у каналов. Усевшись в большое корыто для белья, я целыми днями плавал по воде, греясь на солнышке и глядя на облака. Мне, ребенку, неторопливое шествие по небу облаков напоминало бескрайнее море. Я спрашивал себя, а что будет, если и я поплыву по небу вместе с облаками. Смог бы я тогда добраться до страны, которую я никогда не знал? И даже о ней и не слышал? Я раздумывал о том, что ждет меня в будущем. Я хотел помочь беднякам – семьям, как моя, – разбогатеть, чтобы у них было бы достаточно денег, чтобы нормально и радостно жить. И еще я хотел, чтобы в мире не воевали. Я мечтал когда-нибудь стать премьер-министром Японии. Как же мало я понимал!
Я любил взбираться на соседний холм и ловить там жучков в утренней росе. В праздники я следовал за святынями, которые несли взрослые, и танцевал с ними танец льва. Все мои воспоминания такие приятные. Моя семья была бедной, но дни детства в Мидзонокути были самыми счастливыми в моей жизни. Даже сейчас, когда я думаю о своем родном городе, не могу удержаться от слез. Я все отдал бы за то, чтобы вернуться к тому счастливому времени, почувствовать себя беззаботным и полным надежд.
На окраине Мидзонокути раньше была деревня, где проживало сотни две корейцев. Потом я узнал, что большинство из них вывезли сюда из Кореи фактически насильно – работать на близлежащем заводе по производству боеприпасов. Мой отец, То Самдаль, был одним из них. Он родился на ферме в деревне Пончхон-ри, эта местность принадлежит теперь Южной Корее. Его в возрасте 14 лет просто-напросто пригнали в Мидзонокути.
