Ребенок

Ребенок

Авторы:

Жанр: Русская классическая проза

Цикл: Бабы и дамы (1911)

Формат: Полный

Всего в книге 5 страниц. У нас нет данных о годе издания книги.

 АМФИТЕАТРОВ Александр Валентинович [1862–1923] — фельетонист и беллетрист. Газетная вырезка, обрывок случайно услышанной беседы, скандал в московских аристократических кругах вдохновляют его, служа материалом для фельетонов, подчас весьма острых. Один из таковых, «Господа Обмановы», т. е. Романовы, вызвал ссылку А. в Минусинск [1902]. Фельетонный характер окрашивает все творчество А. Он пишет стихи, драмы, критические статьи и романы — об артисте Далматове и о протопопе Аввакуме, о Нероне («Зверь из бездны»), о быте и нравах конца XIX в. (романы «Восьмидесятники» и «Девятидесятники»), о женском вопросе и проституции («Виктория Павловна» и «Марья Лусьева») — всегда многословные и почти всегда поверхностные. А. привлекает общественная хроника с широким захватом эпохи. У него же находим произведения из эпохи крепостного права («Княжна»), из жизни театра («Сумерки божков»), на оккультные темы (роман «Жарцвет»). «Бегом через жизнь» — так характеризует творчество А. один из критиков. Большинство книг А. - свод старых и новых фельетонов. Бульварные приемы А. способствовали широкой популярности его, особенно в мелкобуржуазных слоях. Портретность фигур придает его сочинениям интерес любопытных общественно-исторических документов.

Читать онлайн Ребенок


Марьѣ Николаевнѣ Гордовой предстояло тайное и крайне непріятное объясненіе. Она услала изъ дома кухарку, опустила въ окнахъ шторы и въ волненіи ходила взадъ и впередъ черезъ всѣ три комнаты своей небогатой квартиры, выжидая звонка въ передней.

Марьѣ Николаевнѣ тридцать лѣтъ. Она — крупная блондинка, довольно статная, но съ чрезмѣрно развитыми формами; притомъ въ ея фигурѣ есть что-то пухлое, вялое, дряблое. Лицо у нея бѣлое, безъ румянца, въ легкихъ веснушкахъ подъ глазами — свѣтлоголубыми, очень красивыми и неглупыми: физіономія осмысленная, но безхарактерная и нѣсколько чувственная. Марья Николаевна не замужемъ, но у нея есть любовникъ, и она только что вернулась въ Петербургъ изъ Одессы, куда уѣзжала на цѣлыхъ шесть мѣсяцевъ, чтобы скрыть беременность и роды. Этого своего любовника она и ждетъ теперь.

Семья Марьи Николаевны — безденежная, разстроенная, безъ главы въ домѣ. Гордова — сирота и живетъ вмѣстѣ съ двумя старушками-тетками, цѣлые дни блуждающими по Петербургу, разнося знакомымъ сплетни, вѣсти, хозяйственные и врачебные совѣты, являясь въ одинъ домъ на положеніи «своихъ», въ другой — просто прихлебательницами. Квартира пустуетъ съ утра до вечера. Марья Николаевна тоже мало сидитъ дома, — у нея много знакомыхъ. Ее любятъ въ интеллигентномъ обществѣ: она не безъ образованія, кое-что читала, умѣетъ договорить объ умномъ, далеко ne prude и въ бесѣдахъ съ мужчинами не теряется. За пышные золотые волосы, высокую грудь и вкусныя плечи за ней много ухаживали; она это любила, пробовала силы своего кокетства, чуть-ли не на каждомъ мужчинѣ, но замужъ упорно не шла. «Успѣю!» думала она, разсматривая въ зеркалѣ свое на рѣдкость моложавое лицо.

Однимъ изъ побѣжденныхъ Марьей Николаевной былъ частный довѣренный Василій Ивановичъ Ивановъ, — человѣкъ не съ очень большимъ достаткомъ, но и не нуждающійся. Онъ вышелъ въ люди изъ простого званія, но ни развитіемъ, ни особенными талантами не отличался. Зачѣмъ Марья Николаевна пристегнула этого скромнаго, кроткаго и не слишкомъ далекаго господина къ сонму своихъ поклонниковъ, — неизвѣстно. Должно быть, — для коллекціи, потому что для такой избалованной ухаживаніемъ дѣвушки Василій Ивановичъ вовсе не былъ находкою, да къ тому же былъ женатъ, хотя и жилъ врозь съ своей женой, простой женщиной, не дававшей ему развода. Ивановъ былъ очень влюбленъ въ Марью Николаевну и долгое время выносилъ ея капризы, дурачества и мелкія женскія тиранства съ терпѣливой выносливостью истаго Тогенбурга. Но однажды, оставшись наединѣ съ нею, онъ, подъ вліяніемъ ея заигрываній, совершенно неожиданно выказалъ большую предпріимчивость. Любви тутъ никакой, разумѣется, не было, но по женскому фатализму, страсти доказывать себѣ разумность и логичность всѣхъ своихъ поступковъ, Марья Николаевна поторопилась увѣрить себя, что любитъ Иванова. Ивановъ же разбираться въ фактахъ не любилъ и не умѣлъ, а принималъ ихъ непосредственно: «отдалась, — значитъ, любитъ». Началась связь и вскорѣ любовники, дѣйствительно, довольно тѣсно свыклись другъ съ другомъ. Ивановъ принялся усиленно хлопотать о разводѣ, но жена поддавалась на его убѣжденія туго и требовала съ мужа весьма крупную сумму денегъ. Тѣмъ временемъ Марья Николаевна забеременѣла. Это — какъ водится — поразило любовниковъ ужасомъ: они совсѣмъ потерялись, не знали, что предпринять, раздражались другъ противъ друга и ссорились. Наконецъ Василій Ивановичъ списался съ одной повивальной бабкой въ Одессѣ, и вскорѣ Марья Николаевна уѣхала, никѣмъ не заподозрѣнная. То обстоятельство, что тайну оказалось возможно скрыть, опять примирило и сблизило любовниковъ, — они разстались друзьями и часто переписывались.

Марья Николаевна родила сына. Роды были трудные, а за ними послѣдовала болѣзнь. Переписка прервалась на цѣлые два мѣсяца; когда же возобновилась, то Василій Ивановичъ началъ получать письма вялыя, лѣнивыя, въ какомъ-то натянутомъ тонѣ и съ чѣмъ-то недосказаннымъ въ содержаніи, — словно Марьѣ Николаевнѣ смерть какъ не хотѣлось писать, и она исполняла, насилуя свою волю, скучную и непріятную обязанность. Потомъ совсѣмъ замолкла. Василій Ивановичъ терялся въ догадкахъ, что съ нею, какъ вдругъ получилъ городскую телеграмму, что Марья Николаевна уже въ Петербургѣ и ждетъ его тогда-то къ себѣ, потому что «надо поговорить».

Василій Ивановичъ смутился и отъ неожиданности, и отъ краткости телеграммы.

— Надо поговорить… Ну, да, разумѣется, надо поговорить, если мужъ и жена (Ивановъ уже считалъ Марью Николаевну женою) не видались полгода. Но какъ странно Маня пишетъ! Выходитъ, какъ будто она зоветъ меня потому только, что надо поговорить… Э! тьфу, чортъ! какія нелѣпости лѣзутъ въ голову… просто глупая бабья редакція телеграммы, — и ничего больше! А странно однако, что Маня пріѣхала такъ нечаянно, не предупредивъ. — точно съ неба упала…

Такъ думалъ Ивановъ, шагая въ отдаленную улицу, гдѣ жили Гордовы. Чѣмъ ближе былъ онъ къ цѣли, тѣмъ блѣднѣе становились его опасенія и сомнѣнія. Радость близкаго свиданія съ любимой женщиной заливала его душу волною такого полнаго, свѣтлаго счастія, что чернымъ думамъ, если-бы даже онъ хотѣлъ ихъ имѣть, не оставалось мѣста въ умѣ, - порывъ любви былъ сильнѣе ихъ.


С этой книгой читают
Мамка

 АМФИТЕАТРОВ Александр Валентинович [1862–1923] — фельетонист и беллетрист. Газетная вырезка, обрывок случайно услышанной беседы, скандал в московских аристократических кругах вдохновляют его, служа материалом для фельетонов, подчас весьма острых. Один из таковых, «Господа Обмановы», т. е. Романовы, вызвал ссылку А. в Минусинск [1902]. Фельетонный характер окрашивает все творчество А. Он пишет стихи, драмы, критические статьи и романы — об артисте Далматове и о протопопе Аввакуме, о Нероне («Зверь из бездны»), о быте и нравах конца XIX в.


Семейство Ченчи

 АМФИТЕАТРОВ Александр Валентинович [1862–1923] — фельетонист и беллетрист. Газетная вырезка, обрывок случайно услышанной беседы, скандал в московских аристократических кругах вдохновляют его, служа материалом для фельетонов, подчас весьма острых. Один из таковых, «Господа Обмановы», т. е. Романовы, вызвал ссылку А. в Минусинск [1902]. Фельетонный характер окрашивает все творчество А. Он пишет стихи, драмы, критические статьи и романы — об артисте Далматове и о протопопе Аввакуме, о Нероне («Зверь из бездны»), о быте и нравах конца XIX в.


Алгебра

«Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал…».


Кухарки и горничные

«Лейкин принадлежит к числу писателей, знакомство с которыми весьма полезно для лиц, желающих иметь правильное понятие о бытовой стороне русской жизни… Это материал, имеющий скорее этнографическую, нежели беллетристическую ценность…»М. Е. Салтыков-Щедрин.



Девичье поле

Алексей Алексеевич Луговой (настоящая фамилия Тихонов; 1853–1914) — русский прозаик, драматург, поэт.Повесть «Девичье поле», 1909 г.


Симулянты

Юмористический рассказ великого русского писателя Антона Павловича Чехова.


Месть

Соседка по пансиону в Каннах сидела всегда за отдельным столиком и была неизменно сосредоточена, даже мрачна. После утреннего кофе она уходила и возвращалась к вечеру.


О любви (сборник)

Эта книжка не про любовь – я не знаю, что это такое.Здесь все про мгновения, когда не можешь дышать, спать и просто жить, если нет рядом того, о ком ты сегодня грезишь.В разные времена это совершенно разные люди – в детстве одни, в юности другие, в другие времена третьи, четвертые и пятые…Одни утонули в реке времени, иные уже на небе, многих даже не разглядеть через туман прошлого, но все, кто был и будет, не случайно залетают в ваш мир. Они делают его цветным и звучащим, и без них ваша жизнь была бы обожженной пустыней, независимо от того, чем все закончилось.Пока не закроются ваши глаза, они смотрят на вас, их свет и энергия держат вас на этом свете и не забудут в другом измерении.


Веселые и грустные истории про Машу и Ваню

Книга Андрея Колесникова «Веселые и грустные истории про Машу и Ваню» – это современная версия «От двух до пяти» Корнея Чуковского. Дети автора Маша и Ваня взрослеют на глазах. Взрослеют вместе с отцом. Побеждают (чаще) и проигрывают (иногда), делают открытия, удивляются, радуются и грустят. И вместе с ними – хотя порой вдали от них – побеждает и проигрывает, делает открытия, удивляется, радуется и грустит Андрей Колесников, журналист, литератор, отец.Отец троих детей. Ведь старший, Никита, тоже вместе с ними, хотя и далеко от них.



Тень минувшего. Ак-Мюнгуз (Белый Рог)

Рассказы о необыкновенном.Библиотечка научной фантастики и приключений.Москва, Детгиз, 1945 г.


Другие книги автора
Дом свиданий

Однажды в полицейский участок является, точнее врывается, как буря, необыкновенно красивая девушка вполне приличного вида. Дворянка, выпускница одной из лучших петербургских гимназий, дочь надворного советника Марья Лусьева неожиданно заявляет, что она… тайная проститутка, и требует выдать ей желтый билет…..Самый нашумевший роман Александра Амфитеатрова, роман-исследование, рассказывающий «без лживства, лукавства и вежливства» о проституции в верхних эшелонах русской власти, власти давно погрязшей в безнравственности, лжи и подлости…


Мертвые боги (Тосканская легенда)

Сборник «Мертвые боги» составили рассказы и роман, написанные А. Амфитеатровым в России. Цикл рассказов «Бабы и дамы» — о судьбах женщин, порвавших со своим классом из-за любви, «Измена», «Мертвые боги», «Скиталец» и др. — это обработка тосканских, фламандских, украинских, грузинских легенд и поверий. Роман «Отравленная совесть» — о том, что праведного убийства быть не может, даже если внешне оно оправдано.


Дьявол в быту, легенде и в литературе Средних веков

В Евангелие от Марка написано: «И спросил его (Иисус): как тебе имя? И он сказал в ответ: легион имя мне, ибо нас много» (Марк 5: 9). Сатана, Вельзевул, Люцифер… — дьявол многолик, и борьба с ним ведется на протяжении всего существования рода человеческого. Очередную попытку проследить эволюцию образа черта в религиозном, мифологическом, философском, культурно-историческом пространстве предпринял в 1911 году известный русский прозаик, драматург, публицист, фельетонист, литературный и театральный критик Александр Амфитеатров (1862–1938) в своем трактате «Дьявол в быту, легенде и в литературе Средних веков».


Наполеондер

Сборник «Мертвые боги» составили рассказы и роман, написанные А. Амфитеатровым в России. Цикл рассказов «Бабы и дамы» — о судьбах женщин, порвавших со своим классом из-за любви, «Измена», «Мертвые боги», «Скиталец» и др. — это обработка тосканских, фламандских, украинских, грузинских легенд и поверий. Роман «Отравленная совесть» — о том, что праведного убийства быть не может, даже если внешне оно оправдано.Из раздела «Русь».