Он был в ванной, когда неожиданно позвонила бывшая жена.
– Сереж, – позвала Инга и поскреблась в дверь, – тебя спрашивает какая-то Кира! Говорит, что она – яд.
– Не яд, – пробормотал Сергей, второпях смывая мыльную пену с волос, – Ятт.
– Что? Сереж, я ничего не слышу. Ты подойдешь или нет?
Он толкнул дверь и высунул руку, в которой сразу же оказалась заморская телефонная трубка из шершавой пластмассы.
– Да.
– Сереж, тебе чай или кофе? – закричала Инга уже издалека, и он прикрыл дверь в ванную.
– Привет, – сказала из трубки Кира, – ты уже завтракаешь или только голову моешь?
– Привет, – поздоровался Сергей. На вопрос про голову он предпочел не отвечать.
Она резвится с утра пораньше, а он потом целый день будет думать невесть о чем. День у него и без того планируется сложный.
– Ты зачем по фамилии представляешься? Или ты думаешь, что я не догадаюсь, какая Кира может мне звонить?
– Кто тебя знает, – сказала она весело, – ты у нас явление загадочное и необъяснимое.
– Я не у вас, – пробормотал он, – я сам по себе.
– А к телефону кто подходил? – продолжала Кира все так же бойко, но его натренированное ухо вдруг уловило легкую фальшь.
– Очередная дама сердца?
– Кира, ты зачем звонишь? Она немного помолчала.
Бывший муж кинул полотенце и беспокойно уставился на себя в зеркало. Кира вздохнула на том конце провода. Вечная его манера – смотреть и не видеть. Если бы в зеркале вместо него вдруг оказалось изображение какого-то другого человека, он вряд ли бы это заметил.
– Сереж, Тимкин класс едет в пятницу в Кострому. На все выходные.
– Ну и что?
– Ну, и я не хочу, чтобы он ехал.
– Почему? – удивился Сергей.
– Да потому, что мы понятия не имеем, чем они там будут заниматься! – начала Кира сразу с высокой ноты, как будто продолжала давний, бессмысленный и надоевший, спор.
Впрочем, так оно и было. Именно его она и продолжала, и он даже имел название и краткое содержание – либретто, как балет.
Название было “Плоды неправильного воспитания, или некудышный отец”. Краткое содержание: “Тебе наплевать на собственного сына. От тебя не дождешься даже ерундовой поддержки. Ну, скажи, чему ты научил его, как отец?! Рассказывать анекдоты?! Кидать снежки?! Лазать через забор на даче?! Ты что, не понимаешь, что не имеешь на него никакого влияния?! Ты что, думаешь, что, если…”
– Кира, – прервал он ее монолог, хотя она давно молчала – весь монолог он прокрутил в голове, – я не понимаю, почему Тим не может поехать в Кострому, если туда едет весь класс?
– Да в том-то и дело, что не весь! Едут человек восемнадцать, как всегда, все его дружбаны, и его тоже тянет! А я не знаю…
– А программа есть, – перебил ее Сергей, – программа пребывания? Что они там делать собираются?
– Есть, наверное, – неуверенно ответила Кира.
– Ты не смотрела?
– Нет.
Он вздохнул:
– Ну, и чего ты от меня хочешь?
– Я хочу, чтобы ты ему запретил.
– Здрасти! – сказал он сердито. – Почему я должен?!
– Я понимаю, что ты ничего не должен, – отчеканила Кира, – ты никогда ничего и никому не должен, особенно нам. Но я не хочу, чтобы он ехал. Я не уверена, что там за ними станут нормально смотреть. Я не желаю потом никаких неприятностей.
– Каких неприятностей, Кира? Им по тринадцать лет!
– Вот именно.
– Если ты имеешь в виду сексуальную сторону, то я научу его пользоваться презервативом. Специально для этой поездки.
– Ты просто придурок, – тихо сказала Кира, – как это я забыла!..
– О чем, – спросил он, – о том, что я придурок?
Но она уже повесила трубку. Ей все было ясно. Ей давно все стало ясно.
Странно только, что сначала она ничего не понимала и была так влюблена в него, что ему казалось: даже если солнце повернет в другую сторону, она его не разлюбит. Он отлично помнил, что думал об этом именно такими словами – “солнце” и “повернет”. И вправду придурок.
Тогда ей исполнилось двадцать, а ему двадцать четыре – гигантская разница в возрасте. Он был взрослый человек, инженер, а она девчонка, студентка.
С тех пор прошло пятнадцать лет, и ей наконец-то все стало ясно. И ему тоже.
– Сереж, – позвала из-за двери Инга, – ну что ты так долго?! Выходи, я кофе сварила.
– Выхожу, – ответил он.
Под конец их брака он готов был ее убить. Просто взять и убить – застрелить из пистолета или подсыпать яду в чашку. Он не знал, куда ему деться от ее ненависти – она была повсюду. Даже его рубашки, которые она вышвыривала из своей половины гардероба, потом долго пахли ее ненавистью. Он не мог бы этого объяснить, но чувствовал очень остро.
Потом она сказала: “Я больше не могу. Я тебя ненавижу”.
И они развелись.
Ну и что? Все разводятся. Из тех, кто поженился в один год с ними, вместе остались только Леха и Ленчик – родили троих детей, опростились и предпочли истинные ценности всему наносному и буржуазному. И еще Дима с Ольгой – эти, наоборот, во все лопатки делали карьеры, деньги, детей, и все им удавалось, и все у них получалось, и дети были красивые и умные, и карьеры – успешные, и домик построился в “тихом пригороде”, и родители весело и ненатужно помогали им с неразумными чадами, пока еще чада были неразумными, и до сих пор помогают, хотя они уже малость поумнели.
