Джек вызвал меня около одиннадцати, и полтора квартала до «Зеленого доллара» я прошел пешком. За столами для блэкджека игра шла хорошо, около автоматов жизнь просто кипела, но я подумал, что с «фараоном» надо что-то делать. Клиенты определенно не жаловали эту игру.
Я начинал с «Зеленого доллара», но теперь мне принадлежали еще два игорных дома. И если я уходил, то оставлял за себя Чарли.
Когда я открыл дверь кабинета, он сидел за столом, а на его лице отражалась тревога.
— У нас проблемы, Томми, — порадовал он меня.
Я сел в кресло, закурил.
— Разве их когда-нибудь не бывает?
— Тут другое дело. Может, волноваться не о чем, а может, на нас крепко наехали.
Я сломал спичку и бросил в пепельницу.
— Кто-то хочет урвать свою долю?
— Похоже на то. Здоровенный верзила тыкал мне пальцем в грудь в этом самом кабинете. Сказал, что он и его дружки желают получать пять сотен долларов каждую неделю.
— Тебе следовало вышвырнуть его за дверь, — я затянулся и выпустил струю дыма.
— Я — осторожный женатый человек, у которого растут двое детей. Я не знал, кто его друзья, и у меня не было желания это выяснять.
— Кто-нибудь из наших знакомцев?
— Судя по выговору, он со Среднего Запада. Наверняка не местный. Он думал, что заведение принадлежит мне.
— Так ты полагаешь, что он может работать в одиночку?
— Не совсем. Мне сказали, что его напарник крутился на другой стороне улицы. А верзила должен скоро появиться в «Четырех тузах».
Я положил ноги на банкетку.
— Никаких имен он не упоминал?
— Сказал, что я должен называть его Душегубом.
Чарли взял сигару из деревянного ящичка на столе, откусил кончик.
— Соседи голоса не подавали?
— Как я понимаю, эти ребятки только начали, — Чарли раскурил сигару. — Все затаились и ждут твоей реакции, — он поймал мой взгляд. — Я волнуюсь, Томми. Азартные игры в этом штате разрешены законом и практически не связаны с криминалом. Я бы не хотел, чтобы что-либо менялось.
В «Четырех тузах», моем самом новом и большом игорном доме, был и ночной клуб, чтобы гости могли поразвлечься, отойдя от столов для игры в карты или кости.
Еда приносила мне убытки, на спиртном я не зарабатывал ни цента, но низкие цены привлекали народ. И в итоге, благодаря картам, костям и автоматам, я каждый день оставался в плюсе.
Войдя в кабинет, я обнаружил там Хуаниту Риас. Она сидела, положив ноги на стол, со стаканом «манхэттена» в руке.
В ночном клубе у нее был сольный номер в костюме из фазаньих перьев, и смотрелась она в нем очень даже неплохо. Кроме перьев, костюм состоял из нескольких клочков блестящей парчи, а перья она оставила в гримерной.
Хуанита ослепительно улыбнулась.
— Я знала, что ты вернешься. Я же неотразима.
Она убрала ноги со стола и лениво потянулась, чтобы я мог полюбоваться ее фигурой.
— Как тебе нравится мой новый костюм? Ты только пощупай материю. Самая лучшая.
— Почему бы тебе его не снять? — предложил я. — Ночь жаркая и душная.
Она взбила черные мексиканские волосы.
— Тебе, должно быть, особенно жарко.
— Да уж, — я с улыбкой смотрел на ее длинные, стройные ноги, высокую грудь, которая при вдохе едва не рвала бюстгальтер.
Она уже потянулась к застежке на спине, когда на столе загудел этот чертов аппарат внутренней связи. Я щелкнул переключателем и услышал голос Сида, старшего управляющего.
— Какой-то здоровяк очень хочет тебя видеть. Я чую беду. Хочешь пообщаться с ним, или кликнуть вышибал, чтобы выкинули его?
— Пришли его ко мне, — ответил я. — И держись поблизости, на случай, если позову на помощь, — я взглянул на Хуаниту. — Ты иди. Если останешься, будешь меня отвлекать.
— Нет, — она мотнула головой. — Я хочу посмотреть. Буду сидеть тихо, как мышка.
Вошел мужчина ростом под шесть футов, но веса в нем было на добрых семь. А по физиономии чувствовалось, что она пережила не одну драку.
Он приподнял кустистую бровь, увидев Хуаниту, она же ему подмигнула и крутанула бедрами. Тут уж он просто вытаращился на нее, забыв обо всем на свете.
Встав из-за стола, я пару раз щелкнул пальцами.
— Я здесь.
Он сурово глянул на меня, оно и понятно, кому охота отрывать взгляд от Хуаниты, но решил, что пора переходить к делу.
— Ты — Томми Гарригэн, хозяин этого заведения?
— Это я. А это — моя куколка. Так что не вздумай зариться на нее.
Его физиономия стала еще суровее.
— Перейдем к делу. С этого момента каждую неделю ты платишь мне пять сотен. И тогда я буду паинькой. А иначе — пеняй на себя.
— Я готов спорить, что он может почесать колено, не нагибаясь, — сказал я Хуаните. — Узнай, пожалуйста, нет ли у повара бананов.
— Лично я думаю, что он просто душка, — ответила Хуанита.
Огромные уши Душегуба покраснели.
— Твоя болтовня обойдется тебе в шесть сотен в неделю.
— А может, одних бананов тебе мало, Толстяк? — спросил я. — Так ты скажи, на мою кухню никто не жалуется.
Он шагнул к столу, замахиваясь здоровенным кулаком.
— Семь сотен в неделю. А расписку получишь вперед.
Он первого удара я уклонился и взял со стола кусок окаменелого дерева, которое использовал вместо пресс-папье. А когда и второй удар прошел мимо, врезал ему в челюсть.
Его глаза остекленели и без лишних слов он опустился на ковер.
