«К черту звезды» — особый рассказ для меня. Не могу вообразить, на что была бы похожа жизнь без Джона Картера, всех этих великолепных первых посадок на другие миры, без всевозможных комет, планет и черных дыр, которые за эти годы попадали в солнечную систему и мчались страшным креном к Земле. Этот рассказ, — выражение признательности тем из нас (миллиону или более), кто сделал богаче жизнь других, отказавшись быть прикованными к этому времени, к этому месту.
Рождественская ночь.
Уилл Катлер мог заставить себя не думать о разумном океане. Или о существе, которое хотело одного — служить человеку. Или о странной шахматной партии на портрете, который висел в заброшенном городе в мире, находящемся на полпути через галактику. Он подтянул колени, прислонил к ним книгу и опустил голову на подушку. Небо над плексикуполом было темным. Вечером шел снег, но тучи уже начинали рассеиваться. Появился пояс Ориона, и прекрасная двойная звезда Земли и Луны плыла светящихся ветвей дедушкиных вязов. Снизу доносились тихий смех и разговоры.
Звуки вечеринки казались далекими, и «Космическая Гончая» опускалась на огненном столбе в безмолвную пустыню. Яркий свет читальной лампы беспокоил глаза. Он перекрыл луч ладонью, свет начал тускнеть и погас.
Открытая книга лежала у кончиков пальцев.
Трудно было поверить, что им была тысяча лет, этим рассказам, которые были полны энергии и так непохожи на все, что ему попадалось раньше: описания темных чужих мест и мерцающих замков под иными звездами и экспедиций к черным дырам. Так больше не пишут. Он читал кое-какие книги классической западной эпохи, что-то из Диккенса, что-то из Апдайка, в таком роде. Но это: кто за последнюю тысячу лет мог бы справиться с этим Брэдбери?
Ночной воздух был приятен. Он пах сосновыми иглами и кострами. И может быть, динозаврами и ракетным горючим.
Его отец, должно быть, уже несколько минут стоял у дверей.
— Спокойной ночи, Чемп, прошептал он помедлив.
— Я не сплю, папа.
Он подошел к кровати.
— Уже погасил свет? Еще рано.
Матрас просел под его весом. Уилл помедлил с ответом.
— Я знаю.
Его отец поправил простыню, натянув ее на плечи мальчика.
— Ночью станет холодно, — сказал он. — Под утро густой снегопад.
Он взял книгу и, не взглянув на нее, положил на ночной столик.
— Папа. — Это слово остановило легкое изменение позы, предшествующее мягкому пожатию рукой отца его плеча, финальному акту перед уходом. — Почему мы никогда не летали к звездам?
Он был старше, чем большинство отцов других детей. Было время, когда Уилл стыдился этого. Он не мог играть в бейсбол и плохо переносил походы. Когда единственный раз он попробовал совершить переход через Холм, то не смог без помощи добраться до дома. Но он много смеялся и умел слушать. Уилл достигал возраста, в котором начинают понимать, как много это значит.
— Это стоит денег, Уилл. Это просто больше, чем мы можем себе позволить. Ты полетишь на Землю через два года, чтобы окончить школу.
Мальчик был настойчив.
— Папа, я имею в виду звезды. Альфа Центавра, Вега, Туманность Феникс.
— Туманность Феникс? Не думаю, что я слушал о такой.
— Это в рассказе одного человека по фамилии Кларк. Туда прилетает иезуит и обнаруживает что-то ужасное.
Отец слушал, как Уилл очертил фабулу в нескольких коротких фразах:
— Не думаю, — сказал он, — что твоя мать одобрит чтение таких вещей.
— Это она дала мне книгу, — сказал он, мягко улыбнувшись.
— Эту?
ЕЕ переплет был из кассилата, вида кожезаменителя, выделялись серебряные буквы названия: «Повести космической эры».
Он поднял ее и с изумлением осмотрел. Имена издателей оказались на корешке: Азимов и Гринберг.
— Я думаю, мы не поняли, э-э, что это такое. Твоя мать заметила, что это одна из тех вещей, которые нашли хранилище времени на Луне пару лет назад. Она думала, это что-то познавательное.
— Тебе это понравится, папа.
Его отец кивнул и взглянул на том.
— Что такое космическая эра?
— Это название, которое люди классического периода использовали по отношению к своему времени. Это связано с ранним исследованием Солнечной системы и первыми пилотируемыми полетами. И, по-моему, с идеей, что мы собираемся к звездам.
По небу медленно двигалась конфигурация из огоньков.
— А, — сказал отец. — Да, у людей было много странных идей. История полна мертвых богов и формул получения золота, и представлений, что вот-вот будет конец света. — Он поднял книгу, установил лампу и открыл оглавление. Его серые глаза пробежали перечень, и на его губах заиграла слабая улыбка. — Правда такова, Уилл, что звезды — это приятная мечта, но никто не собирается к ним.
— Почему бы нет? — Уилл удивился призвуку раздражения в своем голосе. Он рад был видеть, что отец как будто не заметил этого.
— Они слишком далеко. Они просто слишком далеко.
Он смотрел вверх через плексикупол на световые блики.
— Эти люди, Гринберг и Азимов: когда они жили, тысячу лет назад?!
— Двадцатый, двадцать первый век. Где-то так.
— Ты знаешь о том новом корабле, который используют во внешней Системе? «Эксплорер»?
— Ядерные двигатели, — сказал мальчик.
— Да. Знаешь, какова его высшая зарегистрированная скорость?
![Приключения Сэмюэля Пингля [с иллюстрациями]](/storage/book-covers/fc/fc39a5abae6443457fe1ac7d2fcc954d4e486557.jpg)
