Ульман Эдуард
Как страна судит своих солдат
Вылет планировался на семь часов. Рано утром в нашей полутемной палатке началась суета доподготовки — получение оружия, боеприпасов, увязывания снаряжения и тому подобное. Поскольку опыт у народа только нарабатывался, то определенная нервозность имела место. Началось притормаживание отдельных элементов из числа «наиболее подготовленных». Вышли на плац. Я выползаю одним из последних. Уточнил у «замка» наличие людей, снаряжения, вооружения. Кого-то отругал, кого-то отправил за забытым. В строй встал перед выходом командира. В том, что дело будет серьезным, были уверены все поголовно. Практически каждый поработал в прилегающих к Самашкинскому лесу районах. Делились информацией друг с другом — знали куда шли, поэтому настраивались работать как следует.
Пробежали вдоль строя начальники служб. Провели сверку. Вышел комбат, стихли разговоры. Доложились. Покивали головами в ответ на привычные вопросы, насторожились, переваривая еще раз информацию. На плечи стали давить вес разгрузки и рюкзака. В этот момент было не до погоды, хотя с утра все отметили — погода «класс!» в общепринятом смысле. Я успел порадоваться хорошей видимости — все равно работать в зеленке, где видимость 30–50 метров, а растяжки и мины прочие видно будет лучше, если что. Поправил рюкзак, прикинул, как ходить с ним трое суток. Порадовался — вытерплю. Посмотрел на парней (мы все еще стоим перед комбатом): «Мелкий» — серьезен, «Сокол» напряжен в ожидании действия. У «Хаммера» лицо, как всегда, каменное. На остальных глянул мельком.
Отзвучали наставления, и обломки бамутского кирпича, которыми был вымощен плац, поплыли назад. В голове крутятся не образы и мысли, а, скорее, набор фраз, вариантов действия. Главная забота — взаимодействие между группами.
Притопали на вертолетную площадку. Разместились, ждем борта, пехота бродит в отдалении, изредка поглядывая в нашу сторону. Закурили. Поверяю еще раз состояние группы, беседую на тему предстоящих действий. Ребята прониклись, но изображают спокойствие наполеоновской гвардии: «Не волнуйся, командир, зайдем и выйдем, не подведем». Отлично. Оставляю группу на «Качка», сам отхожу к офицерам почесать язык о враге насущном и хитростях ему присущих. В метрах 500 начинает работать «Град, красиво и нервы успокаивает. Хотя и немного, но лес прочешет. И все. На этом время замерло до 13.00. Единственный плюс состоял в том, что бы мы с «Соколом» смотались в лагерь попить чая со сгущенкой и послушать музыку в военном уюте.
Понятно, что как только обозначилась задержка с вылетом, так поползли злые речи по рядам суровым войска: «Видно, знают супостаты о намереньях наших хитрых, видно, продали злодеи информацию коварно».
Приблизительно в 13.00 сообщили о выходе борта. По развалившейся людской массе пробежало множественное движение. Группа раскрасила лица «Туманом». Проверились еще раз. Ждем очереди. Построились в колонну по одному у вертолетной площадки, выложенной обломками кирпича. Вот и наш борт. Несмотря на дополнительную массу от снаряжения, ветер сдувает. Рванули. Пропускаю вперед группу, заскакиваю сам. Внутри сидят надменные мужики, явно не армейской принадлежности, сморят на нас с недоумением. Высокомерно так: «Что, мол, за соколики ободранные?». В ответ равнодушие полное, только мысль промелькнула: Чего вылупились, не видите — «пехота».
Пролетаем над лесом. Идем низко, иногда проваливаясь. Внимание на лес. Взгляд спешит зацепиться за что-нибудь, полянку, прогал в лесу. Пытаюсь оценить увиденное, но не успеваю, слишком быстро все мелькает. Ожидание обстрела. Метаюсь взглядом по лесному ковру, пытаясь определить, откуда могут выстрелить. На заднем плане мысли о местонахождении базы противника. Подлетаем. Взглядом опрашиваю группу — все помнят порядок выхода? Все. Короткий по времени разворот, снижение — мы на земле.
Вперед, разлетаемся в круг. На некотором отдалении от нас стоят военные, вылупились как на цирк. Вижу оперативного. Докладываю о прибытии, уясняю, где размещаться.
За редкой цепочкой деревьев — обрыв. На краю уже разместились «Сокол» и «Мелкий» с «Ладогой», рассматривают реку. Подтянулись к ним, осматриваемся. Хороший вид. Обрыв метров 20, река, за рекой лес. На краю обрыва — парочка окопов. В один из них сажаю пулеметчика, прочие разворачиваются по краю. Миша пытается лучше осмотреться, беспечно стоит на самом краю. Интересуюсь: «Как насчет загреметь вниз?».
Беззаботно отмахивается, хочет доказать, что земное притяжение над ним не властно. Мол, дома, вместо зарядки на обрывах стоял, и вообще — дома горы круче, а мухи злее.
Ладно. Отгоняю. Мишка отходит, уже забыв, что хотел посмотреть, и тут же начинает распределять отделению сектора наблюдения. Всматриваемся в противоположный берег. Кроны деревьев находятся ниже нас и служат превосходным укрытием от наблюдения. Можно стрелять и спокойно уходить. Жду, что духи так и сделают. В порядке бреда пытаюсь определить пути подхода, места размещения стрелков противника.
Иногда мысли перескакивают на природу и погоду. Тогда расслабляюсь, наслаждаюсь жизнью. В очередной раз понимаю, что удовольствие от того, что ты просто живешь, очевиднее именно тогда, когда ты имеешь варианты это удовольствие потерять. Отвлечься от вредных мыслей помог подошедший «Хаммер». Сел в окоп, покурили, поговорили.
