— Я — тостер, — сказал он.
Я взглянул на него. Он не был похож на тостер: обыкновенный человек лет сорока в сером костюме, бежевой рубашке и серовато-бежевом галстуке. Никогда я еще не видел тостер в серовато-бежеватом галстуке.
— Вот как? — сказал я.
— Я — тостер, — повторил человек.
Он напоминает пластинку, которую заело, подумал я. Но с другой стороны, я никогда не видел пластинки в серовато-бежеватом галстуке.
— Я — тостер, — сказал человек в третий раз. — Вот посмотрите, — добавил человек в сером костюме и серовато-бежеватом галстуке. Из внутреннего кармана он достал два ломтика белой французской булки. — Посмотрите, — повторил он. И засунул по ломтику хлеба в боковые карманы, один — в левый, другой — в правый. — Вы какой любите хлеб? — спросил он. — Сильноподжаристый, средне или слегка? Или вы предпочитаете сильноподрумяненный?
— Спасибо, я люблю среднеподжаристый, — ответил я.
Конечно, я не поверил ему, но я никогда не любил сильноподжаристый хлеб и поэтому попросил среднеподжаристый. Человек стоял молча. Примерно через сорок пять секунд из его карманов выскочили ломтики хлеба. Все это время он держал руки за спиной. Ломтики выскакивали сами собой, и человек быстро ловил их в воздухе, не давая им упасть на пол.
— Пожалуйста, — сказал он и протянул мне хлебцы. Они были что надо. Мне они даже показались немного пережаренными.
— Как это у вас получилось? — спросил я.
— Я — тостер, — ответил человек.
— То есть вы хотите сказать, что у вас в кармане тостер, — поправил я.
— Нет, — возразил человек, — у меня нет тостера в кармане. Я сам — тостер.
— Вы — тостер? — глупо повторил я.
— Да, я — тостер. Вы, вероятно, знаете, что это такое?
— Да, — ответил я тихо. — Я знаю, что такое тостер. Но...
— В этом нет ничего особенного, — спокойно сказал человек. — Одни становятся инженерами, другие — врачами, уборщиками, столярами, электриками или машинистами поездов. А вот я стал тостером.
— Вы — тостер? Вы стали тостером?
— Конечно. А что тут удивительного? Одни люди учат, другие рисуют. Я же — тостер. Мой брат, например, пылесос.
— Как, ваш брат — пылесос? Пылесос?
— Да, и к тому же очень хороший. Сильный и надежный, прекрасно всасывает пыль. Ему только надо раз в полгода менять мешочек для пыли.
— Вот как, — сказал я. — Раз в полгода. У вас еще есть братья и сестры?
Человек в сером костюме утвердительно кивнул.
— Еще есть сестра, — сказал он.
— А что она делает? — с сомнением в голосе спросил я. — Она что, тоже пылесос?
— Нет, она продавщица.
— Ах, вот оно что. Не покажете ли вы еще раз свой фокус с хлебом? Получается забавно.
— Вы хотите, чтобы я поджарил хлеб? С удовольствием.
Из внутреннего кармана пиджака он достал два новых ломтика белой французской булки и по одному засунул их в боковые карманы.
— Вы как предпочитаете: сильно-, средне- или слабоподжаристый? — спросил он.
— Спасибо, средне.
Человек заложил руки за спину и мечтательно уставился в потолок. Через сорок секунд из его карманов выскочили ломтики средней поджаристости. Человек слегка поклонился и исчез.
Я снова встретил его уже через несколько лет. Я сразу подошел к нему и поздоровался.
— Вы — тостер, — сказал я, дабы показать, что помню его. Он вопросительно посмотрел на меня.
— Простите, что вы сказали?
— Вы — тостер, — повторил я. — Мы с вами встречались раньше, и я помню, что вы — тостер. Вы мне показывали свою работу: засовывали в карманы ломтики хлеба и поджаривали их. А потом они сами выскакивали оттуда.
Человек посмотрел на меня с удивлением.
— Вы говорите, что я — тостер? — сказал он.
— Ну да, — настойчиво подтвердил я. — Вы же поджаривали ломтики хлеба в карманах пиджака. А потом они сами выскакивали оттуда.
— Что само выскакивало, карманы?
— Да нет же. Ломтики хлеба. Они сами выскакивали из карманов. Уже поджаренные.
Человек смотрел на меня с таким видом, точно разглядывал сумасшедшего. Со смесью любопытства и страха.
— Так вот оно что, значит, я — тостер? — тихо сказал он, немного отступив назад.
Меня охватило сомнение. Может быть, я спутал человека-тостера с кем-то другим? Нет, это был тот же самый мужчина, я хорошо его запомнил.
— Друг мой, — сказал он, — я не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите. Никакой я не тостер, никогда им не был и не собираюсь быть. Я думаю, вам следует обратиться к врачу. — Человек поклонился так же, как и при нашей первой встрече, и исчез.
Вот странный тип, подумал я. Почему он отрицает, что был тостером? Он ведь сам говорил об этом да еще показывал тогда свою работу. Ненормальный он, что ли? И почему он советовал мне обратиться к врачу? Наверное, совсем спятил! Разве холодильники ходят к врачу? Я сильно задрожал и слегка подкрутил свой термостат. Пришло время меня размораживать, и как можно скорее.
