Путешествия П. А. Кропоткина

С. АНИСИМОВ

ПУТЕШЕСТВИЯ П. А. КРОПОТКИНА

в 1862-1867 годах

Государственное Издательство Детской Литературы

ВВЕДЕНИЕ

В июне 1862 года в Петербурге, в Зимнем дворце, в одном из

парадных залов, собрались выпускники всех офицерских школ

столицы. Они представлялись царю в форме тех полков, куда

каждый из них решил поступить.

Среди молодых офицеров выделялись выпускники пажеского

корпуса. Они щеголяли белыми, синими и красными мундирами

царской гвардии.

Царь Александр II, медленно проходя со своей свитой через

зал, милостиво и рассеянно всем улыбался. Вдруг он остановился,

и лицо его выразило недовольное изумление: перед ним стоял его

камер-паж князь Петр Кропоткин. Юноша отрастил себе бороду,

на нем был простой мундир черного сукна с красным воротником,

даже без петличек, папаха из собачьего меха и серые шаровары.

И это аристократ, первый ученик пажеского корпуса, которого

он при встречах обычно награждал милостивыми улыбками,

старался привязать и приблизить к себе! Что с ним случилось?

Дежурный генерал-адъютант, заметив взгляд царя, торопливо

пояснил ему, что это утвержденный образец формы амурского

казачества.

Царь спросил Кропоткина:

— Так ты едешь в Сибирь? Что же, твой отец знает об этом?

— Да, ваше величество, — ответил Кропоткин.

— И тебя не страшит ехать так далеко? — спросил царь.

— Нет, я хочу путешествовать, работать, а в Сибири так много

дел, — скрывая волнение, говорил Кропоткин.

Александр II взглянул на него пристально» задумался на

минуту и сухо сказал:

— Что ж, поезжай. Полезным везде можно быть.

* * *

На решение Кропоткина отказаться от придворной карьеры и

оставить Петербург друзья смотрели как на блажь.

Они жалели его, сначала отговаривали, но, зная настойчивый

характер Кропоткина, оставили его в покое.

И все же после приема в Зимнем дворце, вернувшись в корпус,

один из ближайших друзей Кропоткина, тоже выпускник, Замыц-

кий, взял его под руку, отвел в сторону и взволнованно стал

шептать:

— Петр! Передумай, пока не поздно. Я понимаю: тебе не по

душе вся эта мишура, придворная пустота, суета, низкопоклонство.

Но ведь твой отец проклянет тебя.

Кропоткин хмуро ответил:

— Пойми, я много раз говорил тебе, что хочу стать

путешественником, быть там, где не ступала нога человеческая, наблюдать

девственную природу, видеть новые края и людей, исследовать и

описывать их...

— Передумай, Петя, пока не поздно. Как бы тебе не раскаяться.

— Ты знаешь, — так же тихо ответил Кропоткин, — я все давно

передумал. Теперь я хочу поехать к отцу — может быть, он все-

таки поймет...

* * *

В этот же день Кропоткину передали телеграмму от отца:

«Если бросишь императорский двор, уедешь в Сибирь —

прокляну».

Кропоткин еще с самого детства разошелся с отцом. На всю

жизнь остались в его памяти страшные картины расправы с

крепостными в доме отца.

В третьем классе корпуса он отказался получать от отца даже

карманные деньги, потому что они были добыты несправедливо,

трудом крепостных рабов. Но, собираясь начать новую жизнь

в далекой Сибири и мысленно прощаясь со всем прошлым, ему

стало жаль честолюбивого старика. Он хорошо знал своего отца,

этого служаку времен Николая I — жестокого крепостника и

упрямца. Он решил перед отъездом в Сибирь непременно побывать дома.

Кропоткин знал, что едет на много лет в далекую Сибирь, и

сборы отняли у него больше недели.

Надо было выправлять документы во всяких канцеляриях, полу-

чить прогоны, а самое главное — достать в Генеральном штабе

все карты Восточной Сибири и Дальнего Востока, какие там были.

Но и эти военные карты были такие же, как и те, что он видел

раньше. На них были показаны к востоку от реки Енисея сплошные

низменности или белые, ничем не заполненные пятна. Это означало,

что из ученых-исследователей там никто не был. Но эти же пятна

и радовали пытливого юношу, который собирался путешествовать.

По ним он «прочел», что может совершить новые большие

открытия. И его еще неудержимее и сильнее влекло теперь поскорее

посмотреть эти не ведомые никому места и описать их.

«Еду туда, где белые пятна на картах, куда ни чорта лысого

не носило», писал Кропоткин своему старшему брату

Александру, с которым вместе вырос и дружил всю жизнь.

Яркая, шумная жизнь в столице, с оперой, придворными

балами, концертами, оставалась позади. Нелегко было вырваться из

круга привычных отношений и друзей. И Кропоткина по временам

одолевали грусть и раздумье. Однако он твердо решил, что не

останется при дворе, не поступит в гвардию, не отдаст свою жизнь

придворным балам и парадам. Кропоткин давно мечтал поступить в

университет, жить вольной студенческой жизнью и учиться,

учиться и учиться. И теперь, когда перед ним встал вопрос: университет

или Сибирь с путешествиями в неведомые страны, он решил

отложить университет на будущее.

Отец, узнав, что его сын, камер-паж Петр Кропоткин, едет на

Амур, телеграфировал, чтобы доложили о его несогласии на отъезд

сына великому князю — начальнику военно-учебных заведений.

И Кропоткина вызвали для объяснений.

Петербург точно клещами держал его, но юноша твердо стоял

на своем решении. И все же молодого офицера волновали

телеграммы отца, в которых старик категорически воспрещал ему