Теодор Старджон
ПУШОК
{Вот уже больше тридцати лет Теодор Старджон пишет первоклассные фантастические рассказы и романы, например, "Немного твоей крови", классическая история о современном вампире. В настоящее время Теодор Старджон переключился на кино и телесценарии, и здесь его воображение неистощимо.}
{Ирина Петрунина}
Рэнсом лежал в темноте и посмеивался, думая о хозяйке дома. Будучи непревзойденным рассказчиком, Рэнсом всюду был желанным гостем. Этот талант выработался у него как раз благодаря тому, что он часто бывал в гостях, ведь именно остроумные описания людей и их отношений с себе подобными и составляли соль его рассказов. Ныне его тонкая ирония была направлена на тех, у кого он гостил в прошлые выходные. Если он ненадолго останавливался у Джонсов, то самые пикантные подробности их семейной жизни он мог пересказывать в следующие выходные в гостях у Браунов. Думаете, мистер и миссис Джонс обижались? О, нет! Надо же послушать все сплетни о Браунах! Так и шло, маятник общественного мнения качался из стороны в сторону.
Однако речь не о Джонсах или Браунах. Речь пойдет о хозяйстве миссис Бенедетто. Для поистощившего свой запас шуток Рэнсома вдова Бенедетто была настоящей находкой. Она жила в своем мирке, также обильно заполненном якобы важными предками и родственниками, как ее гостиная - безвкусными поделками викторианского рококо.
Миссис Бенедетто жила не одна. Отнюдь. Вся ее жизнь, говоря собственными словами этой леди, была закручена, захвачена, отдана и посвящена ее малютке. Ее малютка был ее "любовью", ее "маленьким красавчиком", ее "дорогим моим крошечкой" и - помоги Господи! - ее "лапулечкой-симпопулечкой". Он представлял собой любопытный тип. Он откликался на имя Пузырь, хотя оно ему не шло и было его недостойно. При рождении его назвали Пушок, но сами знаете, как привязчивы прозвища, был он крупный и гладкий, хоть сейчас на выставку.
Интересные существа - эти кошки. Кошка - единственное животное, которое может вести паразитический образ жизни, но при этом полностью сохранять независимость и способность к выживанию. Знаете, как часто говорят о потерявшихся собачках, но вряд ли вы когда-либо слышали о потерявшейся кошке. Кошки не теряются, потому что они никому не принадлежат. Правда, миссис Бенедетто невозможно было в этом убедить. Ей ни разу не пришло в голову, что можно проверить преданность ее Пушка, приостановив на десять дней выдачу консервированного лосося. Если бы она это сделала, то столкнулась бы с независимостью, какая бывает только у постельных клопов.
Все это сильно забавляло Рэнсома. Миссис Бенедетто служила флегматичному Пушку самозабвенно. Когда Рэнсом поглубже разобрался в ситуации, ему стало казаться, что Пушок - действительно замечательный кот. Кошачьи уши - необыкновенно чувствительные органы. Живое существо, способное от зари до вечера терпеть неумолчную болтовню миссис Бенедетто, с наступлением темноты - слушать колыбельную песенку ее заливистого храпа, несомненно, редкий феномен. А Пушок выдерживал такое уже четыре года. Кошкам не свойственно терпение. Однако они отличаются прагматизмом. Пушок кое-что выигрывал от такой жизни - кое-что, не сравнимое с немногими неудобствами, которые ему приходилось терпеть. Кошки не упускают своего.
Рэнсом лежал без движения, захваченный нарастающей силой вдовьего храпа. Он мало знал о покойном мистере Бенедетто, но полагал, что тот, несомненно, был или святым страстотерпцем, или мазохистом, или глухонемым. Вряд ли голосовые связки одной старой дамы способны произвести столько шума, однако факт был налицо. Рэнсом с удовольствием представил себе, что нёбо и горло этой женщины покрылись мозолями от постоянной болтовни. Они скреблись друг о друга, и это объясняло своеобразный скрипучий тембр ее храпа. Рэнсом решил приберечь эту идею для будущих анекдотов. Она пригодилась бы ему в следующее воскресение. Нельзя сказать, что храп убаюкивает, но любой звук становится привычным, если он регулярно повторяется.
Есть старая история о смотрителе маяка. На маяке, где он служил, стояла автоматическая пушка, стрелявшая каждые пятнадцать минут круглые сутки. Однажды ночью, когда старик спал, пушка не выстрелила. Через три секунды после положенного времени для выстрела смотритель вскочил с постели и заметался по комнате, крича: "Что случилось?". То же самое произошло и с Рэнсомом.
Он не мог определить, прошел ли час после того, как он заснул, или он вообще не спал. Но вот он привстал на краю кровати, напрягая все чувства, силясь определить, что - звук или что-то другое? - его разбудило. Старый дом был тих, как городской морг после закрытия, и ничего нельзя было рассмотреть в его просторной комнате, кроме посеребренного лунным светом подоконника и тяжелых темных портьер. Черт знает, кто мог бы спрятаться за такими портьерами, некстати мелькнуло у него в голове. Он поскорее подтянул ноги с пола, отодвинулся к стенке. Там, под кроватью, конечно, конечно, ничего не было, но все-таки...
Что-то белое кралось по полу сквозь лунный свет, приближаясь к нему. Он не издал ни звука, но собрался и был готов к атаке и защите, к маневрам и отступлению. Рэнсом не был, конечно, идеальным героем, но свою репутацию он поддерживал во многом благодаря способности трезво мыслить и ничему не удивляться. Попробуйте как-нибудь поспорить с таким человеком.
