Зима выдалась суровая, и даже когда ей на смену вроде бы пришла весна, крокусам, обладающим трогательной и непоколебимой верой в смену времен года, приходилось упорно пробиваться сквозь тонкую корку снега. Низкое и серое небо готово было в любую минуту выдать очередной снегопад, а вокруг нашего дома завывал колючий ветер. В общем, погодные условия нельзя было назвать идеальными для посиделок, особенно в случае с моей семейкой.
Мы впервые собрались вместе в Англии после окончания Второй мировой войны, и надо же такому случиться, что в этот день мела метель. На моих домашних это подействовало не лучшим образом: повышенная раздражительность, обиды по пустякам и ни малейшей готовности прислушаться к чужому мнению.
Словно прайд угрюмых львов, мы все сошлись вокруг огня, полыхавшего так немыслимо ярко, что казалось, вот-вот займется дымоход. Моя сестра Марго пять минут назад притащила из сада сухое деревце, один конец которого засунула в камин, а второй спокойненько лежал на ковре. Мать как будто сосредоточилась на вязанье, но, судя по отсутствующему выражению лица и молитвенно шевелящимся губам, обдумывала меню завтрашнего обеда. Мой средний брат Лесли уткнулся в солидное пособие по баллистике, а старший брат Лоренс в свитере с высоким воротом, в каких обычно ходят рыбаки (к тому же слишком свободном, на пару размеров), стоял у окна и регулярно сморкался в большой ярко-красный носовой платок.
– Какая ужасная страна, – развернувшись, бросил он нам с вызовом, как будто мы персонально несли ответственность за установившуюся погоду. – Стоит только сойти на берег в Дувре, как на тебя набрасываются полчища микробов… Вы хоть понимаете, что у меня первая простуда за двенадцать лет? А все потому, что до сих пор у меня хватало ума держаться подальше от острова Пудинг. Кого ни встретишь, у всех насморк. Круглый год в Великобритании все только тем и занимаются, что ходят по кругу и сладострастно чихают друг другу в лицо… такая инфекционная карусель. И какой, спрашивается, шанс у тебя выжить?
– У тебя обычная простуда, а ведешь ты себя так, словно это конец света, – сказала Марго. – Почему мужчины такие нытики, не могу понять.
Ларри испепелил ее взглядом слезящихся глаз.
– Знаете, в чем ваша беда? Вам нравится быть мучениками. Только люди, склонные к мазохизму, способны жить в этом вирусном раю. Вы стагнируете. И вам нравится угасать в инфекционном море. Можно еще понять людей, которые ничего другого не видели, но после греческого солнца… Вам есть с чем сравнивать.
– Да, дорогой, – примирительно сказала мать. – Но тебе просто не повезло с погодой. Здесь бывает очень даже хорошо. Весной, например.
Ларри уставился на нее:
– Не хочется тебя выводить из затяжного сна, в котором ты пребываешь, как Рип ван Винкль, но весна уже наступила… и весьма своеобразная! Чтобы добраться до почты за корреспонденцией, надо запрягать упряжку с эскимосскими лайками.
– Полдюйма снега, – фыркнула Марго. – Ты все преувеличиваешь.
– А я с Ларри согласен, – заявил Лесли, выныривая из своей книги. – Настоящая холодрыга. Делать ничего не хочется. Даже толком не поохотишься.
– Вот-вот, – торжествовал Ларри. – Если в нормальной стране вроде Греции можно позавтракать в саду, а потом искупнуться в море, то здесь у меня так стучат зубы, что я вообще с трудом могу жевать.
– Хватит уже о Греции, – осадил его Лесли. – Сразу вспоминается Джерри с его кошмарной книжкой. Я целый год не мог выкинуть ее из головы.
– Целый год? – съехидничал Ларри. – А что тогда говорить обо мне? Ты себе даже не представляешь, какой урон моей литературной репутации нанесла эта карикатура в стиле Диккенса.
– Его почитать, так я ни о чем другом не способен думать, только об оружии и яхтах, – возмутился Лесли.
– А о чем еще?
– Больше всего он отыгрался на мне, – вступила Марго. – Сколько страниц он посвятил моим прыщам!
– По-моему, он изобразил всех вас довольно правдиво, – заявила мать. – А вот из меня сделал какую-то ненормальную.
– Ладно бы меня карикатурно вывели в хорошей прозе, – заметил Ларри и трубно высморкался, – но когда еще и стилистическая беспомощность… невыносимо.
– Одно название чего стоит, – продолжила Марго. – «Моя семья и другие звери»! Меня уже достали вопросом: «А из других зверей ты кто?»
– А мне название показалось довольно забавным, – сказала мать. – Только жаль, что лучшие истории туда не вошли.
– Да, верно, – согласился с ней Лесли.
– Это какие же? – с подозрением спросил Ларри.
– Например, как ты отправился на яхте Макса вокруг острова. По-моему, чертовски смешно.
– Если бы он это напечатал, я бы подал на него в суд.
– Ну и зря. Действительно смешно, – сказала Марго.
– А если бы он рассказал, как ты занималась спиритизмом? Это бы тебе понравилось? – ехидно поинтересовался Ларри.
– Вот еще! Он не посмеет, – ужаснулась Марго.
