Луч проектора пронзил тьму комнаты, изображение вспыхнуло на экране – и я не узнал увиденного. Я ждал этого пятнадцать лет, а когда дождался – не узнал. Изображение смещалось, расплывалось и казалось мне бессмысленным – ведь я ожидал увидеть на снимке какой-нибудь небольшой предмет: может быть, череп, керамику, золотое украшение, бусы – все, что угодно, но не сюрреалистическую мешанину серого, белого и черного.
Голос Лорена, звенящий от волнения, дал мне необходимый ключ.
– Снято с высоты тридцать семь тысяч в шесть сорок семь четвертого сентября, – то есть, восемь дней назад, – тридцатипятимиллиметровой камерой, «Лейкой».
«Значит, аэрофотография».
Глаза и мозг приспособились, и я почувствовал холодок возбуждения, а Лорен продолжал с тем же воодушевлением:
– Я организовал аэрофотосъемку своих концессий по районам. Пытаемся обнаружить открытые месторождения. Это одна из многих тысяч фотографий – пилот даже не знал, что именно фотографирует. Но мои аналитики заметили этот снимок и передали мне. – Он повернулся ко мне, бледный и серьезный в свете проектора. – Ты ведь видишь это, Бен? Ближе к центру. В правом верхнем квадрате.
Я открыл рот, чтобы ответить, но горло перехватило, и пришлось откашляться. Я с удивлением заметил, что дрожу, испытывая странное сочетание надежды и страха.
– Классическая картина! Акрополь, двойные стены и фаллические башни.
«Преувеличение: всего лишь слабые, кое-где исчезающие линии, но общее расположение верно».
– Север, – выпалил я, – где север?
– Вверху, все правильно, Бен. Смотрит на север. Башни ориентированы по солнцу.
Я молчал. Наступила обратная реакция. Ничто в жизни не доставалось мне так легко – значит, дело нечисто. Я искал подвох:
– Стратификация. Вероятно, известняк по соседству с гранитом. Их границы образуют такую картину на поверхности.
– Чушь! – перебил Лорен по-прежнему возбужденно. Он вскочил, подошел к экрану, взял с кафедры черную указку и показал на полоску ячеек, тянувшуюся вдоль того, что он считал главной стеной. – Где ты видел такие геологические образования?
Я не хотел признавать его правоту. Не хотел поддаваться надежде.
– Может быть, – сказал я.
– Черт тебя побери! – Он рассмеялся. (Приятно слышать его смех: в последнее время он смеется не часто.) – Так и знал, что ты станешь спорить. Несомненно, ты самый жалкий пессимист во всей Африке.
– Это может быть все что угодно, Ло, – возразил я. – Игра света, чередование форм и теней. Даже если это искусственное сооружение… может, это сады или поля…
– В сотне миль от ближайшего источника воды? Брось, Бен! Ты не хуже меня знаешь, что это…
– Молчи! – Прежде чем понял, что делаю, я выскочил из обитого кожей кресла, метнулся через комнату и схватил его за руку. – Молчи, – повторил я. – С… сглазишь…
От волнения я начинаю заикаться, но это меньший из моих физических недостатков, и я давно перестал о нем думать.
Лорен снова рассмеялся, но с оттенком беспокойства: он всегда тревожится, когда я чересчур быстро двигаюсь или демонстрирую свою силу. Он наклонился и разжал мои пальцы.
– Прости, тебе больно? – Я убрал руку.
– Нет. – Однако по дороге к пульту управления он растирал предплечье. Лорен выключил проектор и включил свет. Мы заморгали, глядя друг на друга.
– Ах ты мой еврейский гномик, – улыбнулся он. – Меня не проведешь. Небось, чуть не обделался?
Я смотрел на него, стыдясь своей несдержанности, но по-прежнему взбудораженный.
– Где это, Ло? Где ты его нашел?
– Вначале признай. Отважься хоть раз в жизни. Я хочу услышать это от тебя… а потом скажу еще кое-что, – поддразнивал он.
– Ну ладно. – Я отвел взгляд, подыскивая слова. – На первый взгляд это интересно.
Он запрокинул крупную золотоволосую голову и рассмеялся.
– Постарайся сформулировать получше. Попробуем еще раз.
Когда Ло смеется, я не в силах устоять. Вот и сейчас не удержался, хотя сознавал, что на фоне его бычьего рева мой смех кажется чириканьем.
– Мне кажется, – прохрипел я, – будто мы нашли… это.
– Лапушка! – закричал он. – Красавчик ты мой!
Я уже несколько лет не видел его таким. В этот миг надежды и откровения маска банкира соскользнула, заботы о делах финансовой империи Стервесантов были забыты.
– А теперь скажи, – взмолился я, – где ты это нашел?
– Идем, – сказал он, снова посерьезнев, и мы пошли к длинному столу у стены. На зеленом сукне была расстелена карта. Стол был высокий, и я, чтобы склониться над ним, торопливо вскарабкался на стул. Теперь я был почти одного роста со стоявшим Лореном. Мы посмотрели на карту.
– Космическая съемка, серия А. Южная Африка. Карта пятая. Ботсвана и Западная Родезия.
Я искал какой-нибудь знак – крестик или чернильную пометку.
– Где? – спросил я. – Где?
– Ты знаешь, что у меня концессия на двадцать пять тысяч квадратных миль к югу от Мауна…
– Перестань, Ло. Не пытайся продать мне акции компании «Минералы Стервесантов». Где это, черт побери?
– Мы построили там посадочную площадку, куда могут садиться реактивные «лиры». Только что ее закончили.
– Рядом наверняка должны быть месторождения золота.
– Ты прав, – заверил Лорен. – Спокойнее, а то плохо станет. – Он наслаждался, мучая меня.
