Джо Спейд меня кличут. А уж башковитее меня вам вряд ли отыскать. Это я придумал Вотто, и Воксо, и еще кучу других штучек, без которых нынче никто и шагу ступить не может. У меня этого серого вещества столько, что порой приходится к специалисту по мозгам обращаться. В тот день, помню, звоню, все мозговые спецы, которых я знаю, на уик-энде. Что-то уж слишком часто они на уик-энде, когда я к ним звоню. Пришлось к новому врачу идти. У него на дверной табличке написано, будто он анапсихоневролог, — ну, это все равно, что спец по мозгам, ежели по-простому говорить.
— Меня кличут Джо Спейд, — человек, который изобрел все, — говорю я ему и хлопаю его по спине со свойственным мне добродушием. Тут какой-то треск раздается, мне даже поначалу показалось, что я ему ребро сломал. Потом замечаю, что это всего-навсего очки, стало быть — порядок.
— Я из тех, док, про которых говорят: гениальный парень, и никаких гвоздей, — говорю я ему. — И еще у меня в кармане куча этих зелененьких бумажек с такими кудрявыми завитушками.
Тут я беру у него со стола историю болезни и сам ее заполняю, чтобы времени не терять. Я так понимаю, что мне про себя больше известно все-таки, чем ему.
— Поимейте в виду, док, все ваши девятидолларовые слова я могу оптом купить за четыре восемьдесят пять, — беру я его на понт, и тут он смотрит на меня вроде как страдает от чего-то.
— Скромность не входит в число ваших недостатков, — говорит мне этот врач по мозгам. Это он уже, значит, мою карточку изучил. — Хм! Холостой… исключительно интересно…
Я сам написал «холостой», где положено. А что я человек исключительный, так это он и сам видит.
— Платежеспособный, — читает он в том месте, где речь идет о зелененьких. — Вот, — говорит, — это то, что мне нравится в людях. Уговоримся с вами о нескольких сеансах.
— Хватит одного, — говорю я ему. — Время летит, а плачу за него я. Провентилируйте мне мозги по-быстрому, док.
— Хорошо, я могу все сделать очень быстро, — говорит он. — Советую вам поразмыслить над старинным изречением: «Негоже человеку быть одному». Подумайте об этом. Надеюсь, вы сумеете сообразить, сколько будет один и один.
Потом он добавляет этак невесело: «Несчастная женщина»… То ли это поговорка такая в этом году, то ли он о другом пациенте подумал — мне невдомек. И опять добавляет:
— С вас три куска, выражаясь по-вашему.
— Спасибо, док, — говорю я. Отсчитал ему три сотни долларов и двинул вон. Этот спец по мозгам прямо в точку попал, в самую сердцевину.
Непременно надо мне сыскать себе компаньона.
Этого парня я приметил в баре у Грогли. Я сразу усек, что он мне в самый раз. Ростом он был в половину меня, зато в остальном — вылитый я. Точно два ботинка с одной ноги. Одет шикарно, только на фасаде кое-где кровь подсыхает. Ну, у Грогли это со всяким может приключиться, пяти минут хватит. Ребята, но до чего же мы с ним были похожи, ну что твоих два близнеца). Я уже наперед знал, что он на меня так похож.
— Э-хе-хе! Настоящие фугасы… — говорит мой новый компаньон с этакой грустинкой в голосе. Это значит: «Ну, братец, такой денек выдался, что на всю жизнь лая наслушался». В стакане у него было фэнси, а глаза сверкали, точно разбитое стекло.
— Он тут парочку раз схватывался на кулачках, — шепчет мне Грогли. — Только ему не везло. Уж очень медленно он кулаками машет. Я так думаю, что у него какие-то неприятности.
— С этим покончено, — говорю я Грогли, — он мой новый компаньон.
Тут я хлопаю своего нового компаньона по спине со свойственным мне добродушием, и из него вылетает один зуб, — плохо держался, наверно.
— Конец твоим неприятностям, Роско, — говорю я ему, — отныне мы с тобой компаньоны.
Он смотрит на меня вроде как-то болезненно.
— Меня зовут Морис, — говорит он. — Морис Мальтраверс. Ну, а как там делишки в пещере? Вы ведь троглодит, сэр, не так ли? Троглодиты всегда появляются после шакалов. Впервые мне захотелось, чтобы шакалы вернулись поскорей.
Чертова уйма народу меня троглодитом называет.
— Лишенный сочувствия человечества, — говорит этот Морис, — я, кажется, обретаю сочувствие низших подвидов. Интересно, сумею ли я втиснуть в ваши уши… ого-го! Вот эти корыта — это уши?! Что за устрашающий отологический аппарат!.. мда, сумею ли я втиснуть в них все бремя моих забот?
— Я же тебе сказал, Морис, — конец твоим неприятностям, — говорю я. — Валяй за мной и займемся нашими компанейскими делами.
Тут я беру его за шиворот и выволакиваю из бара Грогли.
— Я сразу усек, что ты моего склада парень, — говорю я ему.
— Моего склада парень, — вторит он мне. — Ну и шутник же! Точь-в-точь, как я.
— Мои мыслительные структуры столь сложны и так ориентированы, — говорит этот Морис, когда я его отпускаю и даю ему поразмять конечности, — что я превратился в замкнутую систему, непонятную для экзокосмоса, а уж тем более для такого хтонического существа, как вы.
— Я такой понятливый, что аж страшно, Морис, — говорю я ему. — Нет такой штуки, которая нам с тобой была бы не под силу.
— В данный момент мои неприятности состоят в том, что университет запретил мне пользоваться компьютером, — говорит мне Морис. — Без компьютера я не могу кончить свою Универсальную Машину.
