Мы сидели в кафе «Хуана де Арко», с наслаждением потягивали холодное пиво. Часы показывали половину двенадцатого. В глазах моего приятеля-англичанина застыла неизбывная скука, и все же он казался более оживленным, чем я. И тут он спросил меня, будет ли в ближайший час автобус на Арсилу. Я ответил, что не знаю, но пусть его это не волнует — полно такси.
Он поднес стакан к губам и равнодушно уставился в окно. Улица была почти пустынна, лишь несколько девушек направлялись в сторону пляжа, перекинув снятые юбки через плечо или держа их под мышкой, они смеялись. Он не проявил ни малейшего интереса ни к этим девушкам, ни вообще к миру, наверное, потому что приехал из страны, где полным-полно светловолосых красавиц. Я был намного моложе его и проводил девушек долгим взглядом.
— А они хорошенькие.
Он вздрогнул, словно его укололи.
— А?.. Что ты сказал?
— Я говорю, они ничего себе.
— Кто?
— Да вон те девушки.
— М-да, ничего... Ваша страна сильно изменилась. Пей пиво. Еще заказать?
— Спасибо.
— Пей сколько хочешь. Может, перекусишь? Или подождешь, пока мы доберемся до Арсилы?
-— Как скажешь.
— Как ты хочешь, мне-то что. Я поел рано утром, мне теперь надолго хватит. Ты и вправду думаешь, что они нам там не откажут в просьбе?
— Я знаю тамошних людей. Это отчаянные смельчаки, к тому же очень добрые, никому не откажут в содействии.
Вошел бродячий торговец и принялся раскладывать перед нами товар — носки.
— Новый товар из Гибралтара, чистая шерсть,— сказал он.
— Да чего уж там, говори правду: с Канарских островов,— вмешался официант.— Разве неделю назад ты не ездил в Лас-Пальмас? Признайся, Абдо, сделай приятное клиентам.
Торговец ответил:
— Не мешай и нам попытать свое счастье, Хамидо.
— Пошел вон из кафе! Ищи свое счастье в любом другом месте, Танжер город большой. Слушай, почему бы тебе не поехать в Фес, или в Мекнес, или в любой другой город подальше от побережья?
— Потому что контрабанду из Себты и Мелильи доставляют и туда. Да простит меня Аллах за мое ремесло! Дай мне лучше что-нибудь перекусить, ни крошки во рту не было с самого утра. Да и пообедать едва ли удастся. Туристов мало в этом сезоне. С раннего утра на ногах, а продать так ничего и не удалось.
Официант принес ему блюдо кефты, вывалил прямо в него с двух небольших тарелок помидоры и жареный картофель.
Торговец возмутился было:
— Что это еще за мешанина?!
— А ты чего хочешь, голоштанник! — заорал официант.— Подумаешь, какой господин выискался. Ешь, свинья, набивай себе брюхо! Ходят тут всякие...
Бродячий торговец принялся за еду, ел он жадно — видно, и впрямь проголодался. Он чуть не вытер губы носками, которые перед тем разложил на стойке. Но взял салфетку из вазочки перед собой, вытер пальцы и продолжал есть.
Англичанин бросил мне:
— Ну что, пошли?
— Как хочешь.
Он расплатился, забросил рюкзак на правое плечо, а я подхватил кожаный чемодан, стоявший в углу. Мы прошли мимо отеля «Рембрандт», перешли улицу, направляясь к стоянке такси. Вскоре мы уже были на пути к деревне Дар-аш-Шави. Там англичанину предстояло взять интервью у нескольких бывших бойцов армии Франко, воевавших против «рохос», то есть красных. Мой спутник сказал мне, что представляет одну газету в Манчестере. Я, признаться, не очень-то склонен был верить этому. Может, они и вправду были журналистами и художниками, все эти европейцы, а может, и не были — поди разберись... Ясно одно: у каждого из них положение получше моего. Уже черт знает сколько времени я добиваюсь заграничного паспорта, чтобы поехать куда-нибудь в Европу или страны Персидского залива, но так мне ничего и не светит.
Я спросил у англичанина:
— Почему ты так спешишь? Дар-аш-Шави совсем близко, всего в нескольких минутах от Арсилы.
— Тебе, наверное, хочется выйти где-нибудь у моря, искупаться. Но ты мне нужен, чтобы переводить.
— Не так уж я люблю купаться в море.
— Тогда догадываюсь, чего тебе хочется.
— Чего?
— Пива!
— Ты угадал,— ответил я.
Мы вошли в ближайшее кафе. Он заказал не пиво, а тоник. Я понял, что мое желание пришлось ему не по душе, но перечить не стал. А спустя совсем немного времени мы уже были в деревне Дар-аш-Шави. Нас встретил молодой горец, одетый в короткую джеллабу и пеструю широкополую шляпу. Он говорил по-английски, и я подумал про себя: «Вот и пришел конец моей работе!» Казалось, англичанин и горец уже давно знакомы между собой. Ко мне он обратился по-арабски:
— Ты из Арсилы?
— Нет.
— Тогда откуда? Из Танжера или из внутренних районов?
— Нет. Я из Ксар-ас-Сагира. Среднюю школу окончил в Танжере, но дальше учеба не пошла.
— Таких, как ты, много. Я лично предпочитаю жить здесь, хотя мне довелось жить и в Лондоне, и в Стокгольме, просидел там даже шесть месяцев в тюрьме. Вы с Томом давно знакомы?
— Нет. Мы случайно встретились в Танжере.
— Том смелый парень. Мы с ним встречаемся по два-три раза в году. Если ты с ним сойдешься поближе, сам увидишь, что он за человек.
— Значит, он уже приезжал сюда, чтобы взять интервью у жителей?
— Интервью? Какие интервью? Ах, тогда все понятно...
Горец умолк и вытащил из кармана пачку сигарет. Мы шли по разбитой проселочной дороге, усыпанной белой галькой.