2 января 1958 г. 20 час. 23 мин.
Во всей этой истории трудно было обвинить кого-то в инфантильности. Оба прекрасно отдавали себе отчет в своих поступках. Дело было между двоими взрослыми людьми, закончившееся, как утверждали власти, убийством.
Мужчину звали Гарри Л. Коттон. Он был профессиональным верхолазом. Высокого роста. Молодой. Умел обращаться с женщинами.
Все началось с предновогодней вечеринки в баре одного из самых известных ночных клубов на Сансет-Стрип в Лос-Анджелесе. И теперь, почти сорок восемь часов спустя, самочувствие Коттона было превосходным. Никогда прежде он не чувствовал себя лучше. Еще долго после того, как Гарри окончательно пришел в себя, он продолжал лежать с закрытыми глазами, наслаждаясь опьянением, смакуя прошедшие два дня и две ночи. Он здорово перебрал, но это его мало беспокоило.
Тревожило теперь одно. Последнее, что Коттон отчетливо помнил, был владелец мотеля в Санта-Монике, потрясающий кулаками у него перед носом и грозящий позвонить в полицию, который велел ему убираться подобру-поздорову и прихватить с собой свою рыжеволосую шлюху.
И это после того, как Бонни дала ему пятьдесят долларов за матрас, который они нечаянно сожгли.
Теперь, похоже, он плыл в лодке, небольшой лодке: Коттон слышал, как винт ритмично вспенивает воду.
Открыв глаза, он посмотрел вверх. Стояла ночь, но в небе светила полная луна. И не важно, где он находится в этот момент: Бонни была с ним. Его голова покоилась на ее коленях.
Если не считать развеваемых ветром волос и того, что вместо белого вечернего туалета и норковой пелерины на девушке было красивое вязаное платье ручной работы и желтый пиджак-поло, она выглядела точно так же, как тогда, когда подошла к нему, у стойки бара “Циро”. Более того, на ней все еще сверкало бриллиантовое ожерелье, серьги и браслет, которые с самого начала и привлекли его внимание. Коттону сопутствовала удача. На этот раз ему крупно повезло.
— Мы, случаем, не в лодке? — спросил он у девушки. Она, все еще под влиянием винных паров, обиделась:
— Так я и знала! Ты мне не поверил, когда я говорила тебе об этом! — И добавила многозначительно: — Но ты сам все увидишь!
— Что увижу?
— Что у моего мужа действительно есть яхта.
— Шутишь!
— Вот тебе крест!
Девушка попыталась перекреститься, но не слишком преуспела в этом, поскольку ее пышное тело было втиснуто в слишком обтягивающее, связывающее движения платье.
"Она — шлюха, но крутая”, — решил Коттон.
Он поднял голову из теплого уюта ее колен. Да нет, кажется, Бонни не шутила. Они не только плыли на моторке с командой, по виду состоящей из иностранцев, но и, похоже, направлялись по каналу Санта-Моника к огням основательных размеров яхты, стоящей на якоре приблизительно в миле от берега.
Коттон почувствовал некоторое беспокойство. Заниматься любовью с замужней женщиной у нее дома или в номере отеля — это одно. А вот яхта — совсем другое. У яхт нет дверей и окон.
Бонни угадала, о чем он думает.
— Неужели трусишь?
Припертый к стенке, Коттон пожал плечами. Ему приходилось и прежде иметь дело с обманутыми мужьями. Если заставят обстоятельства, он справится и с Джоном Р. Дирингом.
Бонни нашарила на сиденье бутылку и принялась пить прямо из горлышка.
— За нас!
— Согласен, за это можно выпить. — Коттон последовал ее примеру.
Яхта была такой же большой и роскошной, какой казалась издали. Капитан внешне напоминал испанца.
Море было таким беспокойным, что пиджак и платье Бонни намокли и пропитались солью еще до того, как капитан и стюард помогли подняться по трапу. Несмотря на потоки брани, достойные разве что плохо воспитанной хористки, оба мужчины держались с подобострастной вежливостью, поскольку барышня была женой их хозяина.
Они лишь как попугаи повторяли: “Да, сеньора”.
Видимо, никто из обслуживающего персонала яхты не удивился их появлению, и Коттон подумал, что его подружка и прежде пользовалась яхтой для своих любовных утех. Если Бонни хотела произвести на него впечатление, ей это удалось. Когда он неуверенными шагами взбирался следом за ней на палубу, то пялился на свое новое завоевание со все возрастающим чувством восхищения. Похоже, если уличная девка выходит замуж за деньги (да еще за такие!), то это поднимает ее над убогостью общепринятой морали.
Обстановка каюты была просто загляденье, такая каюта вполне могла сойти за шикарный номер роскошного отеля.
Закрыв за собой дверь, Бонни осведомилась:
— Ну, тебе нравится, Гарри?
— Да, — признался тот. — Очень.
Он обошел каюту, время от времени дотрагиваясь то до одного, то до другого предмета обстановки, а когда вернулся к Бонни, та уже сбросила на пол свой пиджак и стягивала намокшее платье через огненно-рыжую голову. Засим последовали трусики и лифчик, и на девушке остались лишь бриллианты.
— Уф! Что за гадость эта морская вода! — передернулась она. Костюм Коттона тоже изрядно промок. Он снял по очереди пиджак, рубашку и нижнее белье, наблюдая, как Бонни нетвердым шагом направилась в ванную за полотенцем. Если и была на свете обнаженная женщина прекраснее, чем эта, значит, ему еще не доводилось ее видеть! Особенно если эта женщина не кто иная, как Бонни Диринг!
