Стоял прохладный июньский вечер, но предыдущие дни были жаркими, стены дома накалились, словно сковородка, и теперь дышали теплом, превращая квартиру в сауну. Разумеется, окна были распахнуты настежь. В них, дурманя, наплывал чарующий запах сирени, отвлекая Сергея от решения непростой математической задачи. Мел крошился о грифельную доску, но разгадка тайны ускользала, приходилось удалять написанное и начинать всё заново.
Взяв в руки тряпку, Сергей хотел в который раз стереть неудачный хвост формулы, в котором, как ему казалось, и была заминка, но тут заметил, что по одной из выведенных мелом букв ползёт большой чёрный жук. Вероятно, залетел в окно и выбрал для посадки ровное взлётное поле, а теперь не мог понять, что за белая крошка сыпется из-под лапок.
— Вот так и человек, — усмехнулся Сергей. — Ползает по буквам природы, не понимая их значения, но уверен, что докопался до смысла всего сущего.
Оставив жука наедине с формулой, молодой учёный отправился на кухню, где в холодильнике его поджидала непочатая упаковка банок жигулёвского. Но открыть он её не успел — раздался звонок в дверь. Пришёл Ося Геллер — бывший одноклассник, сосед и закадычный приятель в одном лице, он никогда не предупреждал, что заявится, так как и без того заходил потолковать о жизни почти каждый вечер.
Ося был еврей. Но странный еврей. Неправильный. Несуразный. В нём была, как и положено представителю его колоритного народа, недюжинная коммерческая жилка, но с этой жилкой у Оси были крайне напряжённые, почти враждебные отношения. Жилка то и дело обманывала его, заставляя ввязываться в сомнительные авантюры, которые не приносили ничего, кроме головной боли. Ося, конечно, вылезал из любой передряги, до суда дело ни разу не доходило. То ли помогала добропорядочная мина на хитрющей физиономии, то ли репутация полученной в наследство от прадеда фирмы «Геллер и К°», но обходилось. Последняя скандальная история, в которой оказался замешан Ося, была продажа пригородным садоводствам содержимого биотуалетов под видом конского навоза. Матёрые дачники сразу раскусили обман и стали интересоваться у правления садоводства, с каких это пор лошади пользуются туалетной бумагой. Но и тогда обошлось, Ося выпутался.
Пару раз неудачливый коммерсант и Сергея пытался вовлечь в свои смелые махинации, но у приятеля Оси был врождённый бизнес-иммунитет — он никогда ни во что сомнительное не ввязывался. И деньгами в авантюрах выручить не мог. Что с российского учёного возьмёшь, даже если он без пяти минут Нобелевский лауреат? Голь перекатная. А как деньги появляются, так он их сходу тратит на эксперименты, чтобы проверить собственные математические модели.
Почему они дружили? Ведь не было между ними ничего общего. А кто его знает? Дружили и всё. Спроси об этом Сергея, он просто пожал бы плечами. Так повелось.
По тому, как блестели у Оси маленькие чёрные глазки, по его радостному, приподнятому и слегка взбудораженному виду, Сергей понял, что в голове приятеля роятся новые идеи. Но Ося достойно выдержал мучительную для себя паузу и не обрушил на учёного поток красноречия, пока они не прошли на кухню, не открыли по банке пива, и Сергей, включая для конспирации телевизор, не произнёс:
— Я вижу у тебя что-то новенькое?
— У меня гениальная идея! — воскликнул Ося. — Гениальная-прегениальная. И только ты можешь помочь!
— Ну, рассказывай, — улыбаясь, согласился Сергей. Сам-то он знал, что ни за что не ввяжется в Осины авантюры.
— Ты помнишь моего прадеда? — спросил Ося.
Осин прадед умер, когда они учились ещё в седьмом классе, но Сергей никогда не забывал его. Редкостный был дед! Когда после уроков в школьном дворе начинались футбольные баталии, из-за угла выглядывал древний сморщенный старик с клюкой. Завидев правнука, он ковылял на середину двора, стоял некоторое время, мешая ребятам перекидывать мяч, а затем неожиданно вступал в игру. Поначалу ребята шарахались его, а Ося стеснялся, но после все к нему привыкли. Особенно после того, как он взял на себя ответственность за разбитое окно школьной канцелярии. Стоял перед директором с виноватым видом, хлюпал огромным горбатым носом, мял в руках кепку и говорил, что нечаянно ударил по мячу слишком сильно и больше так делать не будет. И штраф заплатил. Добрый он был и безобидный.
— У моего прадеда был отец, — заявил Ося.
— Нимало не сомневаюсь в этом, — серьёзно подтвердил Сергей, но Ося сделал вид, что не заметил сарказма.
— Отца прадеда звали Гиршем. Он жил в Австрии. Именно он основал фирму «Геллер и К°».
— И что?
— Во время Великой Мировой Гирш служил в одном взводе с самим Конрадом Клейстом. Зацени! — Ося сделал многозначительную паузу, чтобы Сергей осознал важность сказанного.
Сергей отхлебнул пива. Конечно, Конрад Клейст — фигура значительная в истории, может быть, одна из самых великих. Гениальный писатель, трибун, политик, поднявший после Великой Мировой проблему выживания человечества на острие копья и положивший все усилия, чтобы война не повторилась. Мощная фигура, с которой считались политики и сильные мира сего. Отчасти благодаря именно его деятельности, была остановлена гонка вооружений между Советской Россией, Западной Европой и Америкой в 40-е. Авторитет его зиждился на вере в человечество, самоотверженности и личном мужестве. Несколько покушений не сломили его, а только укрепили. А ещё, говорят, во время Великой Мировой Клейст под непрерывным артобстрелом добрался с донесением до артиллерийской батареи, обстреливавшей своих, и спас свой полк.
