Дом был как дом – трехэтажное здание в саду. Генрих включил экран карманного телеискателя. На экране появился фасад, украшенный колоннами, балкон, опоясывавший весь второй этаж, башенка, ощетинившаяся антеннами. «Особняк», – сказал себе Генрих. Он называл этим старинным словом все здания особой архитектуры. На современные дома строение в саду ни с какой стороны не походило, если не принимать во внимание частокола антенн на башенке. К тому же оно и стояло особняком.
Кто-то тронул Генриха за плечо. Генрих обернулся. Над ним возвышался насупленный верзила.
– Что вы здесь делаете? – спросил гигант, пронзая Генриха недобрым взглядом.
Генрих знал, что особняк в саду – вероятно, единственное здание в Столице – охраняется специальными людьми, для которых недавно ввели в употребление позабытое было древнее словечко «сторож». Генрих, однако, сделал вид, что не догадывается, кто этот незнакомец.
– Не понимаю, почему вы меня об этом спрашиваете! – Как ему казалось, он отлично разыграл удивление.
Провести сторожа не удалось.
– Отлично понимаете, друг Генрих!
На этот раз Генрих удивился искренне:
– Разве вы знаете меня?
– Неужели я похож на дикаря? – отпарировал сторож. – По-вашему, на Земле имеются люди, которые не посещают Музей космоса и не смотрят стереопередач? Вам с братом не приходится жаловаться на недостаток внимания к себе.
Генрих сдался.
– Я, конечно, знаю, что Институт специальных проблем получил свою, тоже специальную, охрану. Но я думал, что рассматривать особняк издали можно, друг… друг…
– Дженнисон. Джеймс Василий Дженнисон, если не возражаете. Рассматривать, разумеется, не возбраняется, но не при помощи ближнего телеискателя марки ТИБ-812, модель 13, специальный выпуск для работников следственного отдела Управления космоса. Лишь в том единственном случае, если вы позаботились получить разрешение на пользование телеискателем этой модели и выпуска и там нет оговорок по пунктам 14 и 15, касающимся как раз нашего института…
Генрих рассмеялся и спрятал телеискатель в карман. Сторож Джеймс Василий Дженнисон оказался орешком не по зубам.
– Телеискатель мне дал во временное пользование следователь названного вами отдела в Управлении космоса. Я еще не работал с такими приборами, и мне было интересно…
– Фамилия вашего друга, если не секрет?
– Почему же секрет? Прохоров. Александр Платон Прохоров. Одолжив мне прибор, разрешением он меня не снабдил.
– И не снабдит, – важно уточнил Дженнисон. – Сомневаюсь, что у него самого есть разрешение. Я говорю лишь о пунктах 14 и 15, остальные меня не касаются. Эти два пункта подписывает один президент Всемирной Академии наук Боячек.
– Я в хороших отношениях с Боячеком, – заявил Генрих.
Дженнисон величественным жестом остановил его:
– Попробуйте. Но сомневаюсь. Президент, сколько знаю, не раб дружеских чувств. Он сказал директору нашего института Павлу Эдгару Домье, что станет мощной преградой на пути всех любопытных и даже сам не будет нас излишне беспокоить. Только в том случае, если вы понадобитесь нам для работы…
Сторож, несомненно, отлично ориентировался во всех проблемах Института специальных проблем. Бесполезный разговор надо было прекращать. Генрих сделал последнюю попытку добиться хоть какого-то результата.
– Не буду скрывать, друг Дженнисон, пока никто в вашем институте мной не интересовался. Но зато я очень интересуюсь одним из ваших сотрудников. Вы не могли бы передать ему маленькое сообщение от меня?
Генрих вытащил из кармана блокнот, чтобы нашептать на листок несколько слов. Дженнисон протянул руку:
– Только для вас, друг Генрих. Такому знаменитому ученому совестно отказывать. Можете быть спокойны. Через десять минут ваша словечня, – он со вкусом употребил жаргонное название для записанной на пленке речи, – ляжет на стол Домье, а через час ее услышит ваш друг.
– Я бы хотел, чтобы адресат получил мою запись без посредничества директора института.
– Отпадает, – с сожалением сказал Дженнисон. – Разве вы не знаете, что наши сотрудники находятся на казарменном положении? Я не имею с ними прямого контакта. Я вижу только директора и его заместителей.
– На казарменном положении? – переспросил Генрих. – Что означает это странное выражение?
В первый раз Дженнисон был в затруднении.
– Нам объясняли… Столько диковинных старинных словечек – всех не запомнишь! Если разрешите, я посмотрю в своем служебном словарике. – Он вытащил пластинку с клавиатурой и набрал какое-то слово. – Казарма, казарма, – повторил он, приставив к уху пластинку, нашептывающую объяснение. – Казарма – это казенное здание, общежитие для сотрудников – служащих и рабочих, живущих в условиях особого режима, обязательного для каждого жильца. Какое удивительное название – казенное здание! Вам что-либо понятно, друг Генрих?
– Все и вполне, – объявил Генрих и удалился.
![Приключения Сэмюэля Пингля [с иллюстрациями]](/storage/book-covers/fc/fc39a5abae6443457fe1ac7d2fcc954d4e486557.jpg)
