Принц Зехава искоса глянул на солнце и довольно улыбнулся. Все говорило о том, что охота будет доброй: следы когтей на холмах, следы крыльев на песке и дочиста обглоданная растительность по краям ущелья. Но принц не обращал внимания на столь явные признаки: его ощущения были куда тоньше. Он кожей чувствовал присутствие жертвы, улавливал ее запах, чуял каждым нервом. Поклонники принца говорили, что он может определить, настало ли время для охоты, просто поглядев на небо. Враги же утверждали, что в этом нет ничего удивительного, поскольку принц приходится драконам близкой родней.
Пожалуй, для таких утверждений были основания: принц действительно казался человеческим воплощением того самого дракона, на которого он сегодня собирался охотиться. Длинный гордый нос красовался на худом, хищном лице, которое могло бы показаться безжалостным, если бы не улыбка, прятавшаяся в уголках рта. Почти шестьдесят прожитых на свете лет окружили его глаза глубокими морщинами, но тело Зехавы было еще крепким и жилистым, в седле он сидел легко, а спина принца была такой же прямой, как его меч. Зехава не уступал гордостью ни одному дракону, и глаза его были такими же черными, как крылья развевавшегося по ветру плаща, как вороной конь, скакавший по Пустыне, которой принц правил уже тридцать четыре зимы…
— Мой принц, мы выступаем? Зехава пристально посмотрел на зятя.
— Мы выступаем, — ответил он освященной временем ритуальной фразой, а затем усмехнулся. — Пора, Чейн, а то у тебя рука устанет держать меч!
Молодой человек широко улыбнулся в ответ.
— Такое было только один раз: когда мы сражались с меридами. Правда, устала она всего чуть-чуть, да и то лишь потому, что ты погнал всю их ораву прямо на меня!
— Тобин хотела проверить твою доблесть, а я никогда не мог отказать дочери в просьбе. — Он вонзил шпоры в бока коня, и весь отряд поскакал в Пустыню следом за своим предводителем. Сегодня ни на уздечках, ни на седлах не было обычных украшений, которые звяканьем могли бы насторожить дракона.
— Я думаю, осталось еще десять мер, — сказал Чейналь. — Пять.
— Десять! Этот сын Дьявола Бури спрячется в холмах и ударит оттуда.
— Пять, — снова сказал Зехава. — И сидеть он будет в ущелье Ривенрок, как верховный принц Ролстра в своем замке Крэг.
Красивое лицо Чейналя сморщилось от отвращения.
— Ну вот, все настроение испортил. Можно хотя бы на охоте не вспоминать о нем?
Зехава засмеялся. Хоть он и поддразнивал зятя, но делал это любя и втайне желал бы, чтобы молодой человек был его родным сыном и наследником. С Чейном он чувствовал куда большее родство, чем со своим кровным сыном.
Наследный принц Рохан был стройным, спокойным, задумчивым юношей. Он неплохо владел мечом, отлично охотился на всякую дичь (кроме драконов), а в поединках на ножах Рохану не было равных, но Зехава считал, что сын занимается совсем не тем, что должно быть целью жизни мужчины. Любовь юного принца к книгам и ученым беседам была выше понимания Зехавы. Положа руку на сердце, надо было признать, что Чейналь тоже не все свое время посвящал охоте и стычкам, однако два этих занятия он предпочитал всему остальному. А когда Зехава пытался заставить Рохана заняться другими делами, его собственная жена и дочь набрасывались на старика, как разъяренные драконши.
Зехава слегка улыбался всю дорогу до ущелья Ривенрок. Вот уж кому надо было родиться мальчишкой, так это Тобин. Еще девушкой она могла обскакать и победить в бою на ножах любого парня. Замужество и материнство заставили ее остепениться, но временами она еще могла прийти в буйную ярость, сила которой ничуть не уступала гневу Зехавы. По требованию Чейналя в брачный договор включили пункт, запрещавший Тобин держать в их спальне кинжал. Конечно, это была шутка, над которой потом хохотал каждый встречный и поперечный (включая Тобин), но в ней было зерно истины. О гневливости их рода ходили легенды. Именно этой семейной склонности к необузданности Зехава тщетно ждал от Рохана.
Однако нельзя было обвинить Тобин в недостатке женственности, подумал старый принц, снова поглядев на Чейналя. Только неслыханно обворожительная женщина могла завоевать и удержать любовь буйного молодого лорда Радзина. Даже после пяти лет брака и рождения сыновей-двойняшек молодая принцесса и ее повелитель были влюблены друг в друга так же, как и прежде. А юный Рохан еще не подыскал себе подругу, которая смогла бы разжечь в нем жар и пробудить мужественность. Ведь только любовь к прекрасной девушке превращает юношу в мужчину…
Предсказание Зехавы исполнилось в точности: логово дракона находилось за выступом скалы у входа в ущелье. Охотники остановились в целой мере от чудовища, чтобы без помех полюбоваться темно-золотистой шкурой, цвет которой напоминал отполировавший ее песок, и гигантским размахом крыльев, превышавшим рост трех взрослых мужчин. Злобный взгляд бестии ощущался даже на таком расстоянии.
— Настоящий повелитель драконов, — с уважением пробормотал Чейн. — Будь осторожен, мой принц.
Зехава понял это предупреждение правильно. Чейн не сомневался в исходе поединка, он просто хотел напомнить, что не следует подвергать себя излишней опасности. Если на принце окажется парой царапин больше, чем в прошлый раз, жена быстро залечит его раны, но нещадно изругает за неуклюжесть, которая стала их причиной. Принцесса Милар славилась вспыльчивостью ничуть не меньше, чем золотыми волосами, столь редкими здесь, в Пустыне, и переданными ей по наследству сыну.
