Алешка проснулся, когда над Серебрянкой едва занималась заря. Нащупывая босыми ногами ступеньки шаткой лестницы, он неслышно спустился с чердака. Эта предосторожность была не лишней. В сенях за пологом спала бабка Степанида. Алешка благополучно миновал бабкину кровать и в темноте нащупал дверной засов. А ну, нажми! Только полегче. Навалишься со всей силой — так загремит, не то что бабку, всю деревню поднимешь. Наконец, Алешка вытащил засов и открыл дверь. И тут, когда опасность казалась уже позади, он задел ногой стоявшую на крыльце скамейку: со скамейки упало ведро, и вот оно, кувыркаясь и подпрыгивая, покатилось вниз по ступенькам. Сколько грому! И сразу пробудился весь дом: закудахтали куры, испуганно захрюкала свинья Машка, ошалело метнулся из-под крыльца дымчатый бабкин кот. Алешка в страхе прижался к косяку. Из-за полога показалась седая встрепанная бабкина голова. Алешка спрыгнул с крыльца и бросился на улицу. Скорей, скорей! Только бы бабка не задержала!
Алешка миновал Серебрянку и остановился на краю оврага. Из оврага тянулся ночной туман, похожий на взлохмаченную стариковскую бороду. Он волочился низиной, цепляясь за кусты, поднимался по крутым склонам и, осилив подъем, застилал дорогу. С овражьей кручи Алешке казалось, что он выше всего на земле и даже выше звезды, гаснущей у горизонта. Чудилось, что туман, поднимающийся из оврага, — это облака, а он, Алешка, плывет над ними со своими, никому еще не ведомыми замыслами.
Но кто это там, на дороге? Идет по пояс в тумане, словно переходит вброд речку. Ура, Колька! Ну кто еще в деревне такой нескладный, тощий, сутулый, как прицепщик Лопатин? Алешка поспешил навстречу.
— Ты что в такую рань? — удивился Колька.
— Тебя ждал. Можно с тобой, Лопата?
— Опять пристал!..
— Шугая же нет. Он дома…
— Скоро придет…
— А когда можно будет?
— В воскресенье… Сам позову.
Они миновали овраг и вышли в поле. Оно начиналось у дряхлой ивы, покореженной грозами и старостью. В поле стоял гусеничный трактор. Первые лучи солнца розовато поблескивали в его начищенных землей башмаках. Дальше Алешка идти не рискнул, тем более что на дороге показался Шугай. Большой, здоровенный, в заправленном в сапоги комбинезоне, он казался выше выглядывающей из рощицы силосной башни и над овражьей кручей, сливающейся с утренним небом, был похож на великана.
Алешка испуганно метнулся к старой иве, перемахнул через канаву и, прячась за кустами, скрылся в перелеске.
Он побродил в зарослях орешника, срезал удилище и, как ни в чем не бывало, пошел в Серебрянку. А в поле уже шла пахота. Колька сидел на плуге и, покачиваясь на черных волнах земли, словно плыл за трактором. Не останавливаясь, Алешка пошел дальше к оврагу. Утренний туман рассеялся, и теперь под кручей, журча меж камнями, сверкал на солнце ручей. Алешка сбежал по тропке и тут, у крайней бани, столкнулся с бабушкой Степанидой.
— Ах ты, негодник! Ты где пропадал? — бабка подняла над головой сухонький кулачок.
Ишь, чего захотела! Так он и выдаст свою тайну!
— Козу, бабушка, искал.
— Так она же дома, в хлеву, негодник…
— Значит, пришла?
— И никуда она не уходила…
— Ну, мне спросонья показалось. А ты, бабушка, знала и ничего не сказала. Вот видишь, сама виновата, а меня ругаешь.
Позавтракав на скорую руку, Алешка вышел на крыльцо. Какой сегодня день? Ах, да, пятница! Пятница, суббота, воскресенье. Как долго еще ждать! Но и времени терять нельзя. Посреди двора в пыли копошились куры, вдоль забора бродила свинья, за плетнем паслась привязанная на огороде коза. Но все это меньше всего интересовало Алешку. Эх, если бы где-нибудь раздобыть ящик! Может быть, взять в сенях мучной ларь? Нет, тяжеловат. Приспособить корыто? Мало. А что, если… Алешка спрыгнул с крыльца и пошел в хлев. Вытряхнув траву из козьей кормушки, он надел ее на голову и поднялся на сеновал. Теперь бы найти несколько палок. Алешка огляделся. Да чего там искать! Весь сеновал устлан жердями. Отпилить тонкие концы — и, пожалуйста, палки. И ножовка вон у самой стрехи. Не затрудняя себя выбором, Алешка вытащил из-под ног несколько жердей и принялся за работу. Зазвенела ножовка. Трех палок хватит? Да, пожалуй! Алешка уселся в козью кормушку, уперся ногами в стреху и воткнул между жердями настила палки. Неплохо получилось. Правда, не очень-то удобно. Ящик низок, голова упирается в стенку… Ну ничего, сидеть можно и согнувшись.
Со двора донеслись голоса:
— Алешка, выходи на улицу!
Ребята зовут. А как ему идти на улицу, когда он занят важным делом? Все же выглянул в слуховое окошко.
— Пойдешь на рыбалку? — закричали снизу.
— Бредень расхудился, — соврал Алешка.
— Тогда с удочками.
— Никуда я не пойду.
— Пойдем, Алешка!
— Нет…
— Не хочешь — не надо!
Если бы только знали ребята, что он задумал! Алешка снова уселся в ящик. Пора начинать! А не напрасная ли затея? Вот придет воскресенье, а Колька возьмет и скажет: ничего не получается — лучше не проси! Да чего там сомневаться! Все будет в порядке. А здорово он придумал с ящиком. Была козья кормушка, а стала тракторная кабинка. И рычаги в ней, и педали. Только видимости, можно сказать, никакой. Перед носом крыша, лишь в дырочки пробиваются солнечные лучи. Они, словно пилка лобзика, пропиливают щепу. Но есть видимость или нет, не все ли равно? Не веди время, Алешка. Доставай из-за пазухи книжку. Читай! С чего полагается начинать? Так… Заводи мотор! Первая скорость, вторая, третья…
![Девять возвращений [Повести и рассказы]](/storage/book-covers/ed/ed7af831d7446cc273c19395f0b07a748a40724c.jpg)
