Данила Олегович Соловьев
Право быть рядом
Мир Основ и Пересечений –
Версия с "СамИздат" от 31/12/2010
Аннотация
База нашлась, ну а в ней - гостеприимный хозяин.
От автора:
Те из моих книг что рано или поздно будут продолжены. Действие идет во вселенной, к которой относится и Архангел.
Данила СоловьевПРАВО БЫТЬ РЯДОМ
ПрологШепот Ночи
- Властью и силой, спящей во мне. Моей волей и желанием. Косная материя, я требую, подчинись! Взлети! - я сопроводил приказ жестом... и еще секунд десять надеялся, сидя в позе Ленина на броневике - Как всегда.
Баночка с зубочистками переносила мои потуги стоически, и я бы даже сказал - равнодушно. Во всяком случае шелохнуться, а уж тем более взлетать она и не думала.
Я испустил страдальческий полустон-полурык. Знаю точно, это ощущение - сродни тому что ощущают недавно парализованные и еще не свыкшиеся с этим состоянием. Вроде бы и есть ноги, а повиноваться отказываются наотрез. И позвоночник починили, и нервы и кости... а никак! Будто забыл, как к этим мышцам обращаться.
Я испытывал нечто подобное, с тем отличием что я в этот раз чувствовал не парализованную ногу, а парализованное... нечто. Какую-то способность, что-то скрытое... и не открывающееся. Жизненная энергия кипит в теле, но даже если утомить его физическим трудом, эта тоска не исчезнет... никуда... не исчезнет...
И сколько бы я не пытался. Сколько бы не произносил вслух дурные формулы, подсказанные мне книгами и собственной фантазией - тщетно.
Чтобы двигать парализованной ногой нужны не слова и не бессмысленные жесты, а намерение отправленное мозгом в нужную точку. А я даже не знаю - куда. Не то что "как" это сделать. Врачу - исцелись сам. А я до сих пор в каталке езжу, хоть и не врач.
Я вернулся в комнату и сел записывать все это. Каретка стремительно бежала по белому листу на экране компьютера... пока внезапно не остановилась.
Я вздохнул и раздраженно потянулся к сочетанию клавиш, чтобы вызвать диспетчер задач... нажал их. Но компьютер не отреагировал никак. Клиническое зависание...
Я потянулся к клавише выключения и... просто-таки спиной почувствовал, что сзади кто-то есть. И этот кто-то терпеливо ждет, пока я обернусь. Сделать это быстро? Медленно? Или не оборачиваться вовсе, плюнув и списав все на свою фантазию и несбыточные надежды? Нет, не могу...
Я обернулся.
- Здравствуйте, - я улыбнулся - Что привело вас ко мне?
На месте стены я бы улыбнулся этой маленькой импровизации. Но она сохраняла ту же невозмутимость, что и банка зубочисток. Зараза, да они все сговорились! Я прокатил каталку до тренажера и ухватившись за специально поставленную здесь рукоять перекинул свое тело на сидение. Попытавшись в поставить ноги в нужную позицию (успех был сногсшибательный... мои ноги сговорились со стенами и зубочистками) тихо ругнулся и переставил их руками, после чего взялся за резиновые рукояти. Хватит мечтать о телекинезе, восстановлении ног и прочей благоглупости вроде этого. Десять. И да, не читать на ночь "Исследования паранормального". Ложку я взглядом согнуть не смогу. Двадцать. Вот руками - да... но руками я и монтировку могу изогнуть... ладно, немного. Тридцать. Она все-таки толстая и прочная, а я хоть и хожу теперь по большей части на руках и от нечего делать извожу себя тренировками по пять часов, но сверхчеловеческой силы не обрел. Только почти дошел до предела человеческой. Сорок. Обидно. В обмен на покореженные ноги уроды-врачики только заплатили огромную сумму... а толку? Пятьдесят. Лучше бы телекинез пришили. На место ног. Парить над землей забавнее, чем кататься на ней на четырехколесном велосипеде. Его не надо бояться, он ручной... Шестьдесят...
Батарея возмущенно зазвенела. Что же эта старая кошелка делает дома? На улице тепло, хорошо и приятно, можно замечательно потренировать мышцы языка с себе подобными... но нет, она словно специально сидит дома и ждет пока я начну заниматься, а после возмущенно стучит по батарее. Хорошо, прекращу на пять минут... займусь пока жимом лежа. Сейчас она, преисполненная священного возмущения на "нынешнюю молодежь" заметит что на улице тепло, хорошо, приятно, а на лавочке у подъезда сидят ей подобные, которые уже успели забыть ее вчерашние возмущения по моему же поводу и с радостью выслушают ее праведное возмущение и даже припомнят подобные случаи из своей долгой жизни. Десять.
Нет, не то чтобы я ненавидел стариков... это все беззлобно и с юмором. Рецепт долгой и счастливой жизни. Беззлобно и с юмором. Или озвереть, вечно сидя в четырех стенах. Опять-таки нет... двадцать... я в теории могу покинуть свое добровольное заточение. На костылях - и по лестнице, по лестнице... пятиэтажки, они, к сожалению, без лифта. А я, к еще большему сожалению живу на пятом этаже. Мой четырехколесный велосипед, к сожалению, совершенно не предназначен для совершения головокружительных спусков с пятого этажа по лесенкам. Тридцать. А на костылях я смотрюсь просто комично... Накачанная туша. Бугрящиеся мышцы под белой (да, под солнцем я не бываю, а солярий купить забыл) кожей. Мощный пресс и бицепсы, которые футболка подчеркнет - поскольку последний раз я покупал одежду еще до операции, а с тех пор никому не разрешаю. Зачем она мне? Дома я вообще в одних трусах хожу. А то и вообще без них... сорок. Ну и вот это атлетическое роскошество сверху, на костылях тащит, подволакивая, тонкие ножки... хотя эту деталь можно скрыть джинсами - все равно не хочу. Люди не любят тех, кто сильнее. Одни презирают, заведомо считая себя умнее. Другие злорадствуют вдобавок - вон, надавали качку по бычьей шее. Третьи смотрят с жалостью, дескать, ну что ж ты так... мерзко это все. Просто мерзко. Они все будто тянут ко мне что-то липкое, незримое, но отвратительное одинаково, несмотря на разные цвета. Пятьдесят. Дома я вроде как от этого защищен... но порой все-таки выхожу на улицу. Поздней ночью, не раньше трех часов. Конечно, порой попадаются подвыпившие компании, но моя мощная фигура, хоть и на костылях, не вызывает желания драться со мной. Я рад этому - драться я не умею. Шестьдесят. Вообще.
