ГЛАВА 1
ПОЧЕМУ СТАЛИН ОТКАЗАЛСЯ ПРИНИМАТЬ ПАРАД ПОБЕДЫ?
Все сошлись на одном. Война в Европе закончилась, но капиталистическое окружение осталось.
Маршал авиации Александр Покрышкин, трижды Герой Советского Союза. «Советский Воин». 1985. N9. С. 32
1
24 июня 1945 года.
Красная площадь.
Оркестр — тысяча триста труб и сто барабанов. Гром и грохот. Величайший военный парад в истории человечества.
На заключительном этапе войны в составе Красной Армии было десять действующих фронтов. Каждый фронт — это группа армий. Некоторые фронты были небольшими — всего четыре-пять армий, но были и гигантские, как 1-й Белорусский, в составе которого было двенадцать армий, включая одну воздушную и две гвардейские танковые армии.
И вот каждый из десяти фронтов выслал на парад по одному сводному полку — по тысяче лучших солдат, сержантов и офицеров. Десять фронтов — десять сводных полков. Во главе каждого сводного полка — лично командующий фронтом и все командующие армиями данного фронта, за ними — знаменосцы со знаменами наиболее отличившихся в боях полков, бригад, дивизий и корпусов.
За десятью полками — сводный полк от Войска Польского, полки от советского Военно-Морского Флота, от Наркомата обороны, по два-три батальона от каждой военной академии, а помимо того — военные училища, войска НКВД, суворовцы и нахимовцы, танки, артиллерия, гвардейские минометы, мотопехота, кавалерия, саперы, связисты, десантники.
Оглушительный марш вознес души на звездную высоту и вдруг оборвался, бросив площадь в гробовую, тревожную тишину. Щемящая пауза томительна. И вот тишину распорол барабанный грохот, и на Красную площадь вступил особый батальон с фашистскими знаменами. У мавзолея Ленина батальон энергичным рывком повернул вправо, и двести фашистских знамен полетели на мокрый гранит.
Это был апофеоз победы. Великий триумф советского народа в величайшей из войн. Этого момента ждали сотни миллионов людей. Ждали его как самый радостный момент жизни, после которого можно умереть без сожаления. Десятки миллионов людей погибли, не дождавшись великого мгновения, но веря в его неизбежность. К этому мгновению великую страну привел Сталин. Привел через поражения и катастрофы, через ошибки и просчеты, через многомиллионные жертвы и невосполнимые потери. Сталин вел страну от поражений к блистательным победам, вершиной которых было Знамя Победы, вознесенное над Рейхстагом, затем доставленное на Московский центральный аэродром и встреченное почетным караулом. Вот теперь красное Знамя Победы реет над площадью, а подковы русского солдатского сапога топчут мокрый шелк красных фашистских знамен.
Это был момент, когда плакали солдаты и не стеснялись своих слез. Плакали те самые солдаты, которые прошли Брест и Смоленск, Вязьму и Харьков, Сталинград и снова Харьков, Орел и Курск, Харьков — в третий раз, Севастополь и Новороссийск, мясорубку Демянского котла и блокадный голод, они прошли Минск, Вильнюс, Ригу, Таллин, Киев, Варшаву, Вену, Кенигсберг, Бухарест и Будапешт и, наконец, — Берлин. Это был момент радости, которая дается раз в жизни и далеко не каждому.
Казалось бы, в такой момент тысячи людей на площади, миллионы на улицах Москвы и десятки миллионов во всей стране и за ее пределами могут быть связаны только единым чувством облегчения, радости и ликования. Казалось бы, тертая войной пехота и оглохшие в боях артиллеристы, танкисты, не раз горевшие на танковой броне, и летчики, чудом оставшиеся в живых, миллионы их сограждан, кроме ликования, не могут испытывать никаких других чувств.
Но нет.
Было и еще одно неясное, но общее для всех чувство глубокого разочарования. Было еще нечто такое, что смазывало торжество и делало его неполным. Был какой-то неуловимый дух горечи и непонимания, который висел и над площадью, и над Москвой, и над всей страной.
Над ликующей толпой, над стройными коробками батальонов, над мавзолеем и кремлевскими звездами как грозный призрак стоял никем не заданный вопрос: а почему Верховный Главнокомандующий не принимает Парад Победы?
Никто не задал этот вопрос вслух, но в душе каждый его затаил. И вот этот не заданный никем вопрос горьким привкусом портил триумф победителей.
2
Солдаты там, на площади, задать вопрос не могли: солдата дисциплина обязывает вопросов лишних не задавать. Жители московские вопрос задать не могли: товарищ Сталин советскому народу вполне доходчиво втолковал, что за лишний вопрос можно загреметь в нехорошие места. Советский народ вполне понимал своего великого вождя и потому вопросов неудобных не задавал. Но прошло пятьдесят лет, и нет больше товарища Сталина, и за лишний вопрос в нехорошие места больше не отсылают. Так почему же наши официальные историки на этот вопрос не ответили? Почему кремлевские историки его даже не поставили? Почему нашего внимания к проблеме не привлекли? Почему обходят вопрос стыдливым молчанием?
Может быть, ответить на вопрос непросто, но кто мешает его задать?
А ведь перед нами загадка истории: идет Парад Победы, а Верховный Главнокомандующий Маршал Советского Союза Иосиф Сталин на этом параде присутствует просто как зритель и наблюдатель. Вместо Верховного Главнокомандующего парад принимает его заместитель Маршал Советского Союза Г. К. Жуков.
