Пестрый камень угодил меж двух кувшинок, и перепуганная лягушка, которая еще миг назад так громко и отвратно квакала, с шумом плюхнулась в тину.
«Какая же она все-таки глупая», – подумал Тамрофа-ица и, услышав чьи-то осторожные шаги, обернулся.
По ступеням беседки медленно, будто с грузом на плечах, поднимался заспанный Экоша-тофо.
Дойдя до порога, мерклый склонился в почтительном поклоне и, не смея поднять глаз, произнес обязательную фразу:
– Слышащий Всех и Всегда явился к Первому и Единственному Триангулятору империи не один.
Тамрофа-ица попытался угадать по его лицу, кто именно вышел на связь, но – как и всегда прежде – лицо живого передатчика ничего не выражало. Осознав, что сквозь маску безразличия и на этот раз не пробиться, светлейший повелел:
– Войди. – И как только Экоша-тофо переступил порог, спросил, с трудом скрывая нетерпение: – С кем пожаловал, Слышащий?
– Со Стоящим на Перекрестке, – доложил Экоша-тофо. Бесцветным голосом, еле слышно, но очень внятно.
Несколько секунд Тамрофа-ица собирался с духом, а после произнес, уже обращаясь к резиденту:
– Приветствую тебя, незамутненный. Готов принять и выслушать.
– И я тебя приветствую, Первый и Единственный, – ответил устами Экоша-тофо Стоящий на Перекрестке и огорошил дурной вестью: – Как ни прискорбно, светлейший, но сбываются твои худшие опасения – Пророчество Сынов Агана становится явью.
И больше ни слова.
Лицо Тамрофа-ицы окаменело, в глазах сделалось темно, оба его чутких сердца сжались от боли. Ему показалось, что рухнуло небо.
Но небо не рухнуло.
Оно, затянутое тучами, еще держалось.
Найдя в себе силы одолеть приступ вселенской тоски, Первый и Единственный смахнул капли холодного пота со лба и спросил со смесью тревоги и надежды:
– Скажи, незамутненный, готовятся ли к Охоте наши добрые друзья муллваты?
Стоящий на Перекрестке сначала успокоил:
– Разумеется, светлейший. Охотники никогда не забывают, кто они и зачем рождаются на свет. Все, как и прежде. Все, как всегда. – А потом вновь растревожил: – Но грядет нечто страшное. Настоящая беда. Времени в обрез, а Человека Со Шрамом все еще нет. Да и с металлом у муллватов…
– Что там у них с металлом?
– Может не хватить.
Тамрофа-ица охнул и огорченно закачал головой:
– Скверно. Очень скверно. Надо что-нибудь придумать. Обязательно.
– Светлейший, муллваты уже придумали.
– И что же?
– Решили напасть на конвой пятипалых.
– Вот как… И когда свершится?
– В свой срок.
Тамрофа-ица помолчал, обдумывая новость, а после паузы спросил:
– Ну а что пятипалые? Узнали хоть что-то о Пророчестве эти диковинные существа, которые поклоняются тысячам богов и не верят ни в одного?
– Должен огорчить тебя, светлейший: они пронюхали.
Это сказал тот, кому можно, даже должно верить, и у Тамрофа-ицы сразу заскакали в голове лихорадочные мысли: «Необходимо опередить землян. Необходимо опередить этих проныр. Необходимо опередить их, во что бы то ни стало».
И тут же, не откладывая в долгий ящик, он начал предпринимать безотлагательные меры. Встал в подобающую позу, топнул три раза ногой и произнес церемониальным тоном:
– Именем и словом Ончона-хице Семнадцатого, непобеждавшего и непобежденного императора тморпов, повелеваю тебе, Стоящий на Перекрестке, отправить на помощь муллватам одного из Спящих. – И уже понизив торжественность речи, добавил: – Сам выбери подходящий экземпляр. А чем снабдить и чем озадачить, знаешь лучше меня.
– Осмелюсь доложить, светлейший: уже исполнено, – чуть помедлив, признался Стоящий на Перекрестке.
Когда Экоша-тофо произносил эти чужие слова, его голос передал помимо сути еще и смущение. Но Тамрофа-ица, учитывая серьезность обстоятельств, не стал пенять резиденту за нарушение режима подвластности, спросил о главном:
– Спящий разбужен?
И услышал в ответ:
– Разбудим, когда наступит срок.
– Чем?
– Запретной Книгой.
– С Черной Птицей?
– Да, с Черной Птицей.
– Пусть так и будет, – благословил Тамрофа-ица и напоследок распорядился: – Когда угроза вторжения щиценов минует, не забудь тотчас доложить. Мне. Императору отрапортую лично. Слышишь меня, незамутненный?
– Слышу тебя, светлейший, – отозвался Стоящий на Перекрестке. – Слышу и повинуюсь.
– Чистых звезд тебе, незамутненный.
– Чистых и тебе, светлейший.
Распрощавшись с вернейшим из соратников, Тамрофа-ица, Первый и Единственный Триангулятор империи тморпов, величественным взмахом отправил мерклого прочь и неспешно вернулся к парапету. Вытащил из плошки гладкий камень (на этот раз темно-бурый), швырнул без замаха и стал наблюдать за тем, как разбегаются по воде круги. Кругов было много, и разбегались они долго.
А потом гладь пруда покрылась волдырями.
Пошел дождь.
Давешняя лягушка оказалась не такой уж и глупой.
