Август 1995
Дождь шел с самого утра и переставать, похоже, не собирался. Посмотрев на затянутое серыми тучами небо, Быков плюнул под ноги, растер плевок по асфальту и направился к машине, глубокими затяжками докуривая сигарету. Немчинов уже сидел за рулем, смахивал щеткой пыль с панели приборов. Увидев напарника, он включил двигатель и облокотился на руль. Приоткрыв дверцу, Быков оглянулся, сделал последнюю затяжку и отбросил окурок далеко в сторону. Легко опустившись в высокое кресло, он передернул плечами:
— Бл… дская погода!
— Это точно. — Немчинов мягко включил передачу и отпустил сцепление. — Она всегда бл… дская.
Синий «ниссан-террано» описал полукруг по площадке для отдыха, на мгновение замер у кромки шоссе, пропуская тяжелый грузовик, и стремительно помчался в левом ряду, слегка подрагивая на выбоинах асфальта.
Время приближалось к вечеру. Начав работу с раннего утра, они до сих пор не обедали, холодное кофе с черствыми гамбургерами в придорожном кафе — не в счет. Быков, откинувшись на подголовник и наблюдая, как стекает вода по ветровому стеклу, думал о том, что следующую сигарету закурит не раньше чем через три часа. Или после того, как что-нибудь случится. В принципе ничего случиться не могло, но загадывать далеко вперед не имело смысла. Он давно уже заметил, что любой разговор о планах на будущее начинает со слов: «Если все будет нормально… »
Все не может быть нормальным постоянно. Тем более когда тебе под сорок. Да, тебе изрядно везет, и все же неминуемо приближается день, когда это самое везение перейдет на сторону соперника.
— Брюхо болит, — неожиданно для самого себя сказал Быков и, когда напарник недоуменно посмотрел на него, потер живот. — Похоже, желудок… От курева. Бросать надо.
Немчинов пожал плечами. Раньше он курил трубку, предпочитая самый крепкий табак, но пять лет назад ему прострелили легкое и с курением пришлось завязать. Теперь он не выносил даже легкий сигаретный дым и не любил говорить по этому поводу — в голове мгновенно вспыхивали воспоминания о том, как он полз, истекая кровью, вдоль дороги в южной части Нагорного Карабаха; холодная январская ночь казалась бесконечной, и он шепотом проклинал чужие, незнакомые звезды.
Так получилось и на этот раз — слова напарника вызвали цепочку воспоминаний, и сжимавшие рулевое колесо крепкие руки дрогнули, заставив встречные машины шарахнуться от мчавшегося джипа.
Еще несколько минут Быков продолжал массировать живот, пока не убедился, что боль утихла. Он задремал, медленно склоняя голову все ниже и вздрагивая, когда колеса попадали в слишком глубокую выбоину. Короткое время ему удалось поспать по-настоящему, но, как только машина въехала в какой-то городок и Немчинов затормозил перед светофором, он сразу же открыл глаза:
— Где это мы?
— Скоро приедем.
Быков давно привык к замкнутости и лаконичности напарника. Поерзав в кресле и найдя удобное положение, он стал осматриваться по сторонам. Получалось, что до цели действительно не больше десяти минут, и то с учетом расставленных на каждом углу светофоров и запрещающих знаков.
— Смотри-ка!
Джип вылетел на центральную площадь, и Немчинов притормозил, чтобы напарник мог получше разглядеть неожиданную картину: под хлипким навесом у ободранного здания автовокзала сидел на корточках промокший до нитки парень в кожаной куртке и двигал по расползшемуся листу картона пластмассовые стаканчики. Зрителей, по крайней мере в радиусе километра, не было, но он упрямо продолжал передвигать посуду, превращая картон в лохмотья. В стороне стояла какая-то машина — нечто кособокое и серое, с правым рулем и ржавыми пятнами по всему кузову. Сквозь запотевшие стекла мелькнули мокрые куртки и неровно подстриженные затылки пассажиров.
— Местная мафия, — усмехнулся Немчинов.
— Может, сыграть?
Катала проводил «ниссан» безразличным взглядом…
На выезде из города под колеса машины бросилась курица, и Немчинов резко приложил джип о забор. Вмятины на кузове не осталось, но задний левый фонарь разлетелся.
Последние километры ехали не быстро, вглядываясь в окружающие шоссе картофельные поля и стараясь не пропустить нужный поворот. На взгляд Быкова, все они были абсолютно одинаковы.
— Кажется, этот. — Немчинов стал притормаживать.
Джип запрыгал по выбоинам разбитого проселка. Дорога становилась все хуже. Быков, вцепившись в подлокотник, недовольно поджимал губы.
— Здесь вся подвеска останется. Обратно пешком пойдем?
На очередном ухабе машину сильно подбросило, он прикусил губу и замолчал.
Натужно ревя мотором и по самые оси погружаясь в размокшую почву, джип боком выполз на пригорок, и Быков увидел все те же унылые картофельные поля, редкий хвойный лес налево и какие-то черные руины направо от дороги. Вдалеке, почти на горизонте, виднелся тонувший в луже грузовик.
— Почти приехали, — пробормотал Немчинов, и Быков более внимательно посмотрел на медленно приближающиеся брошенные дома.
Их было около десятка, в основном по правую сторону от дороги. Некоторые окончательно превратились в гору гнилых бревен, а два или три выглядели достаточно презентабельно. К одному из них тянулись провисшие провода линии электропередач.
![Крепкий орешек II. Шесть дней Кондора [сборник]](/storage/book-covers/8c/8c5930280aa7ec8fccf281cccb9a8482874dacc5.jpg)
