На солнечных берегах Америки
Сегодня впервые за долгие годы ему приснился дивный сон. Настолько приятный, что, проснувшись, он стал его додумывать. Нежась в постели, досочинял сюжет и сам удивился, какая благостная получилась картина.
В конце концов солнце, беспощадное даже сквозь плотные римские шторы, выдавило его из мягкой кровати. Кряхтя и почесываясь, он встал и пошел вглубь комнаты, подальше от светила, напевая:
– Не уходи, побудь со мною, пылает страсть в моей груди…
Приподнятое настроение утра не испортил даже кофе, который он любил выпивать на террасе и который нынче оказался чуть теплым.
– Варвара, ты дура, – объявил он горничной, – какого хрена ты наливаешь кофе, если я еще не вышел?
Варвара, дебелая рослая баба, ничуть не смутившись, забрала чашку, тут же поставила новую, налила и, удаляясь, пробурчала:
– Не вышел он! Как это не вышел, если я своими глазами видела – вышел!
– И снова ты, Варвара, дура. Я вышел без шлафрока. Посему вернулся, чтобы облачиться. Или ты не в курсе, в чем я поутру обычно…
Он повернулся посмотреть, внимает ли ему бестолковая Варвара, но ее и след простыл.
– Дура, – повторил он в третий раз.
Затем с удовольствием отхлебнул кофе и пропел на мотив услышанной когда-то глупой русской песенки:
– Дура ты моя синеглазая, без тебя мне не прожить и дня…
Положительно, утро удалось.
Он посидел еще немного в тени, но, поскольку солнце неумолимо продолжало наступление и двигалось как раз к террасе, пришлось ретироваться. В холле он остановился и посмотрел в зеркало. «Зерцало», как любовно назывался сей предмет, не показало ничего хорошего. Да-с, все-таки старость – не радость. Когда тебе за восемьдесят, щеки румянцем не горят и здоровьем не пышут. Однако сегодня глаза блестят, и чувствует он себя отлично. А это уже немало по нынешним временам.
Он прошел в кабинет и сел за стол. Стоявшая на столе шкатулка из красного дерева, инкрустированная перламутром и украшенная двадцатью пятью алмазами, двадцатью сапфирами чистой воды и четырьмя крупными изумрудами по углам, казалось, издавала нежный аромат сандала.
Он осторожно погладил поверхность и мягко нажал на головку ангела, украшавшую замок. Внутри что-то щелкнуло, и шкатулка открылась.
– А ларчик просто открывался, – прошептал он и осторожно достал из бархатного чрева шкатулки золотую медаль на голубой ленте.
Императрица на медальоне была изображена в профиль. Надпись гласила: «Б. М. Екатерина. II Iмперат. и самодерж. Всеросс.» Внизу, как положено, имя медальера – Тимофей Иванов. На тыльной стороне – Екатерина с Девой Марией возле алтаря и надпись в две строки: «коронована в Москве» и «сент. 2д. 1762».
Вдоволь насмотревшись на награду, он закрыл шкатулку, а медаль взял с собой. В углу кабинета стоял портновский манекен, обряженный в парчовый шлафрок, в точности какой был на нем самом, с перекинутой через плечо голубой орденской лентой. Он аккуратно прикрепил медаль к планке и отошел, чтобы полюбоваться.
– Ну, кажись, неплохо. Вылитый Александр Сергеевич Строганов! Первый граф в нашем роду!
Отступив еще немного назад, он так и эдак покрутил головой, любуясь манекеном, потом со вздохом убрал медаль в шкатулку, сунул ее под мышку и пошел, сначала по коридору вглубь огромного дома, потом открыл неприметную взгляду дверь и стал спускаться в подвал. Там он остановился перед другой дверью – сейфовой, привычно потыкал толстым пальцем в цифры электронного замка, сказал «сезам откройся», и дверь отъехала в сторону.
Хозяин дома прошелся по большому залу вдоль стен, увешанных портретами, и остановился возле музейной витрины в центре.
– Там царь Кащей над златом чахнет, там русский дух, там Русью пахнет, – пробасил он, понял, что сфальшивил в конце, и, откашлявшись, повторил последнее слово.
– Пааахнееет! Вот так!
Под стеклом лежали ордена, медали, портсигары, памятные подарки и орденские ленты. Он пристроил медаль на бархатную подложку, шкатулку поставил на стол с мраморной столешницей и пошел к выходу. По мере его движения гасли устроенные в потолке и стенах лампы.
Лишь шкатулка долго продолжала поблескивать драгоценными камнями и золотом таблички, на которой было выгравировано: «Графу А. С. Строганову от благодарной Екатерины в честь Тезоименитства».
