Попаданка. Любовь сквозь века

Все в руках Господа, и только История ускользнула из-под Его контроля.

Збигнев Ежина

Человек борется, чтобы найти жизнь вне себя, не осознавая, что та жизнь, которую он ищет, находится внутри него.

Джебран Халиль Джебран

Когда бывало невмоготу или хотелось отвлечься от постоянного, выматывающего душу и тело труда, он доставал из кармана костюма старые чётки с выцветшими от времени бусинами и перебирал их снова и снова. Губы меж тем привычно шептали молитву: «Pater noster, qui es in caelis,

sanctificētur nomen tuum»[1]… Сколько времени провел он в этом кабинете, сколько еще проведет… Кто знает… Все в руках Господа… Отвлекшись и приведя в порядок мысли, он снова принимался за дело, иногда задумчиво поглядывая на дверь, словно ожидая кого-то…

[1] Отче наш, сущий на небесах!

Да святится имя Твоё.

История — это исследование людских ошибок.

Ф. Гуэдалла

Наша жизнь — следствие наших мыслей; она рождается в нашем сердце, она творится нашею мыслью. Если человек говорит и действует с доброю мыслью — радость следует за ним как тень, никогда не покидающая.

«Дхаммапада»

— Лизка! Лизка! Ну куда ты мчишься! Вот же неуемная! Все равно уже опоздала! — миниатюрная, юркая, словно ящерка, Илька вылетела из очередного длинного коридора, подхватила меня под руку, надеясь остановить.

— Если не появлюсь, отправится Вик. ЧУдная замена, — не оглядываясь, я с упорством танкера снова и снова передвигала ноги в сторону заветного кабинета.

— И что? — недоуменно спросила моя спутница. — Да на здоровье. И пусть отправится. Он, вообще-то, отличный спец, лучше многих наших.

— Не меня, — недовольно фыркнула я, размышляя, сколько еще шагов осталось до нужной двери.

— Профессиональная гордость? — хмыкнула худенькая Илька. — Не дури, Лизка. Ты меньше суток отдыхала.

— Мне хватило, — вот, еще два-три шага, и я внутри. А там можно и с Виком пободаться.

— Лизка… — протянула расстроенно девчонка. — Завтра у меня день рождения…

Удар под дых. Тяжело вздохнув, я резко остановилась. Не ожидавшая такой реакции Илька мгновенно впечаталась в меня всем телом. Теперь синяки останутся. У обеих.

— Так остаёшься? — расцвела широкой улыбкой сытого кота довольная подруга, радостно посверкивая изумрудными глазами.

— А то ты мне выбор оставила, — улыбнулась я в ответ. — Когда отмечаем?

— В пять, — счастливо сообщила девушка. — Там же.

— Там же — это в «Пьяном лосе»? — уточнила я. — Лады, буду.

Илька ужом юркнула в очередной коридор, а я остановилась посередине этого: на «летучку» опоздала, в командировку точно не отправят, значит, можно и к себе заглянуть. Давненько я в собственном кабинете не была…

Свернув на одной из многочисленных развилок, я прошла мимо десятков дверей и через двенадцать шагов остановилась перед тёмно-зелёным зайцем, наклеенным на железную поверхность.

— Привет ушастым.

Живность, как и следовало ожидать, не ответила. Я потянула за ручку. Надо же, в этот раз дактилограф сработал, как нужно. Пару месяцев назад пришлось службу техподдержки вызывать, когда этот аппарат заклинило, отпечатки восстанавливать. А сейчас дверь открылась, беспрепятственно пропустив внутрь хозяйку комнаты.

Свернутое пространство — великая вещь. Не будь его, нужно было бы раз за разом расширять и так огромное здание.

— Ты опоздала на «летучку»?

Дарик, домовой. Нужное в хозяйстве создание, если не ворчит, конечно.

— Специально не пошла. У Ильки завтра день рождения. Закажи по Планетнету подарок.

— Очередные траты. А бюджет-то нерезиновый!

Нужное, да? Я передумала. Скряга еще тот. Интересно, Илька примет его в качестве презента?

Будто угадав мысли и желания недовольной хозяйки или же действительно прочитав их, пушистый серый комок размерами с домашнюю кошку шустро выполз из своей коробки и, недовольно что-то бурча под нос, поковылял на двух ногах к местному планетнику.

— Что нового? — уточнила я, вертясь перед большим настенным зеркалом.

Высокая, стройная, с длинными, до почти до поясницы, каштановыми волосами, сейчас собранными в хвост, большими синими глазами и чуть пухлыми губами. Обрядить меня в платье — вышла бы идеальная мать семейства. Но фигушки — я предпочитала скакать по эпохам, выполняя задания родной Академии. Вместо платья на мне сейчас были джинсы и футболка. Замуж я не собиралась еще несколько лет точно, чем раздражала некоторых членов моей большой и не всегда дружной семьи.

— Сара приходила, — сообщил домовой, сидя за моим столом и уверенно работая с планетником. — Записку оставила.

— Ты её впустил? — удивилась я.

— Вот ещё, — фыркнула живность. — На дактилограф прилепила, я потом снял.

Логично.

Я внимательно огляделась: что-то изменилось. В большой широкой комнате всё ещё стояли кадки с цветами, стол и кресла у окна, на полу лежала длинная красная дорожка, по стенам висели полки с книгами, рукописными свитками, презентами друзей и коллег, даже зеркало, повешенное мной собственноручно неподалеку от жилища Дарика, оставалось на месте. Но чего-то не хватало.

— «Парочка» разбилась.

Точно читает.

— Да ты в зеркало посмотри. На лице вопрос: что свистнули?

Грубиян.

— Как она могла разбиться?