Когда украшенная орнаментом деревянная дверь, перед которой она стояла, открылась, Анни с неохотой отвела взгляд от чудесного вида, которым любовалась: ослепительные белые дома под терракотовыми крышами казались сказочными под весенним солнцем Испании. Теплый воздух был напоен нежным ароматом цветов, цвели апельсиновые деревья, сладко пахла персидская сирень. Это казалось чудом после унылого серого дождя, оставшегося в Лондоне, который она покинула всего несколько часов назад. Анни еще раз глубоко с наслаждением вздохнула, упиваясь божественным ароматом, перед тем как переступить незнакомый порог.
Бросая последний взгляд на красоту, расстилавшуюся перед старым домом, расположенным на холме, возвышавшемся над городской суетой Гранады, ее глаза в самое последнее мгновение заметили древние руины старой мавританской крепости, таинственно смотревшей с отдаленного холма на город. Со вздохом сожаления Анни повернулась и увидела улыбающееся лицо горничной, открывшей дверь. Скрепя сердце она отвернулась от чудес Гранады, готовая выполнить предстоящее ей задание. Может быть, у нее попозже будет время полюбоваться Гранадой. Сейчас же предстоит встретиться с клиентом и выработать с ним соглашение.
Анни знала, что в своем красном пиджаке и изящной юбке выглядит настоящей деловой женщиной. Через руку у нее было переброшено пальто, так необходимое в Англии, но теперь казавшееся лишним в теплом климате Южной Испании. Кожаный чемодан, стоящий у ног, подходил под пару к портфелю, который она держала в руке. Ее вид внушал доверие и говорил об успешной карьере. Улыбнувшись, она удачно скрыла волнение — это самый большой заказ, который ей удавалось когда-либо получить, и он был крайне важен для нее. Она должна иметь успех.
— Привет. Я — Анни Джордан. У меня условлена встреча с Лучией Донварес.
Она надеялась, что горничная понимает по-английски, испанский язык Анни был весьма ограничен.
— Por favor.
Девушка робко улыбнулась, жестом пригласила Анни войти и протянула руку, чтобы взять ее пальто. В прихожей появился пожилой мужчина, одетый в белую рубашку и черные брюки, он нагнулся и взял чемодан Анни. Она передала пальто и нервно пригладила свои светло-каштановые волосы, чтобы убедиться, что за время путешествия из ее заплетенной на французский манер косы не выбился ни один волосок.
Когда Анни подошла к большому старинному зеркалу, из-за закрытой двери налево от нее донеслись резкие голоса — мужской и женский. Разговор шел, конечно, на испанском, и она не могла понять ни слова, но различила повышенные тона — гнев на всех языках одинаков.
Стараясь не замечать ссоры, она осмотрелась: прихожая была изысканной, старый деревянный пол натерт до блеска, мебель из темного испанского дерева разукрашена богатой резьбой и чудесно подходила к обоям. Яркие пестрые цветы оживляли интерьер: два громадных букета из желтых роз, бронзовых французских ноготков и белых дельфиниумов, казалось, освещали комнату солнечным светом.
Горничная, нервно пожав плечами, бросила через плечо виноватый взгляд на закрытую дверь, через которую так ясно слышались голоса. Выделялся высокий сердитый голос, говоривший на быстром и неистовом испанском. Анни, пытаясь не обращать внимания на спор, успокаивающе улыбнулась молодой девушке.
Она осматривалась вокруг, пока горничная вешала ее пальто. Перед ней возвышалась массивная лестница, со слегка потертыми от возраста ступенями и блестящим поручнем. Рядом с закрытой дверью налево были еще две. Открытая дверь направо от нее вела в столовую. Дом был старым, традиционным, прелестным.
— Por favor, проходите, — сказала горничная.
Она подвела девушку к закрытой двери, из-за которой слышались гневные голоса и, тихо постучав, открыла ее, не дожидаясь ответа, затем отступила в сторону, пропуская Анни.
Первый взгляд Анни, брошенный в комнату, одновременно и успокоил и смутил ее тем, что она вошла в момент ссоры. У стола стояла молодая девушка, которая, как Анни догадалась, была той, к кому она приехала.
Однако ее взгляд приковал к себе мужчина, стоящий у задрапированных камчатной тканью окон. Он был, по оценке Анни, что-то около шести футов ростом, стройным, с темными волосами и глазами. Серый костюм с хрустящей белой рубашкой составлял поразительный контраст с его загорелым лицом. Мужчина имел повелительную осанку, которой, как показалось Анни, он был обязан ни своему портному, ни владевшему им сейчас гневу, а верой в свое собственное превосходство над людьми. Всем своим видом он выказывал высокомерие и снисходительность к возбужденной молодой девушке, стоявшей перед ним подбоченясь, и глядел на нее с почти забавной терпимостью, как мастиф на игривого щенка. Она не владела собой в такой же степени, в какой владел он, и кричала на него резким высоким голосом, в котором доминировал гнев. В результате именно мужчина контролировал спор.
— Дети, у нас гостья, — послышался мелодичный голос.
Анни обернулась и увидела женщину, сидящую на софе у дальней стены. Ее внимание в первую очередь привлекли двое споривших, и она, войдя, не заметила пожилую сеньору.
