6-го августа 1915 г. я попалъ въ плѣнъ, пробывъ передъ этимъ цѣлый годъ на фронтѣ и сдѣлавъ походъ черезъ Галицію и Карпаты. За это время много сотенъ враговъ, главнымъ образомъ раненыхъ, прошли черезъ мой лазаретъ; среди нихъ были солдаты, офицеры и врачи, и хотя намъ во время похода приходилось читать въ газетныхъ статьяхъ и отдѣльныхъ брошюрахъ о томъ, что наши враги безжалостны, что они не щадятъ ни раненыхъ, ни безоружныхъ, но намъ не вѣрилось. Не хотѣлось вѣрить, чтобы культурные люди могли дойти до такого одичанія, до такой безсмысленной тупой жестокости. Мы утѣшали себя мыслью, что статьи эти хотя и содержатъ въ себѣ долю правды, но умышленно преувеличены, чтобы вліять въ извѣстномъ направленіи на общественное мнѣніе и, главнымъ образомъ, на солдатъ, и мы, врачи, не видѣли у себя враговъ, мы видѣли передъ собой только раненыхъ и больныхъ, которымъ необходимо было оказать помощь. Также смотрѣли на нихъ и наши солдаты-санитары. Конечно, мы допускали возможность отдѣльныхъ случаевъ звѣрствъ, вѣдь на эту страшную войну призвано почти все мужское населеніе, мало ли среди него и въ мирное время было жестокихъ людей, и мы понимали, что для такихъ отдѣльныхъ личностей война являлась удобнымъ случаемъ проявить свою жестокость, свои звѣрскія наклонности. Но допустить какую-то планомѣрную, системную жестокость къ беззащитнымъ людямъ, какими являются раненые и плѣнные, мы не могли: настолько это было чуждо нашему сердцу, нашему духу. То, что мы увидѣли, то, что намъ пришлось переживать, свидѣтелями какихъ страданій и униженій человѣческаго достоинства намъ пришлось быть въ долгіе годы плѣна, живя въ различныхъ солдатскихъ лагеряхъ и рабочихъ командахъ, разсѣянныхъ по всей Германіи, превосходило не только всякую смѣлую, но просто больную фантазію. Мы не хотѣли вѣрить всѣмъ ужасамъ, о которыхъ намъ приходилось читать, но безжалостная судьба заставила насъ самихъ пережить нѣчто еще болѣе ужасное, передъ чѣмъ блѣднѣло все прочитанное нами въ статьяхъ и брошюрахъ, и мы должны были повѣрить, ибо видѣли эти ужасы своими глазами, переживали ихъ своими нервами, а многіе изъ насъ принесли имъ въ жертву свою жизнь.
Я нашелъ возможность и способъ въ плѣну же собирать документальный матеріалъ всего видѣннаго и пережитаго нами, а послѣ войны мы рѣшили собрать съѣздъ всѣхъ врачей, бывшихъ въ плѣну, такъ какъ только мы, врачи, и знаемъ въ подробностяхъ жизнь нашихъ плѣнныхъ солдатъ, ибо мы жили вмѣстѣ съ ними. Я хотѣлъ на этомъ съѣздѣ врачей дополнить пробѣлы въ своемъ матеріалѣ и, освѣтивъ всесторонне положеніе нашихъ плѣнныхъ въ Германіи, издать обстоятельный трудъ по этому вопросу, чтобы заклеймить народъ, возродившій рабство со всѣми его ужасами.
Печальная дѣйствительность, съ которой намъ пришлось столкнуться, вернувшись на родину, заставляетъ меня спѣшить съ опубликованіемъ имѣющихся у меня матеріаловъ въ томъ видѣ, въ какомъ они были собраны мною, не подвергая ихъ никакой систематизаціи или обработкѣ. Мы увидѣли, что русское общество почти незнакомо съ положеніемъ нашихъ плѣнныхъ въ Германіи, мы увидѣли, что многіе думаютъ, что русскимъ плѣннымъ живется тамъ такъ же хорошо, какъ живется у насъ нашимъ плѣннымъ врагамъ, и общество не торопится съ помощью, а между тѣмъ погибшихъ въ плѣну отъ голода, эпидемій, непосильнаго труда и истязаній уже теперь нужно исчислять не менѣе, какъ въ 400.000 человѣкъ, и если оставшимся въ живыхъ не будетъ оказана немедленно самая широкая общественная помощь, ихъ погибнетъ еще больше.
Чтобы спасти отъ смерти сотни тысячъ томящихся въ тяжеломъ рабствѣ нашихъ братьевъ, отцовъ и сыновей, я и рѣшилъ теперь же отпечатать мой документальный матеріалъ, повторяю, не подвергая его никакой обработкѣ, и распространить его въ самыхъ широкихъ слояхъ населенія.
Я хочу, чтобы и народы другихъ государствъ знали, какъ живетъ русскій свободный гражданинъ въ Германіи, и съ этой цѣлью я передаю свой матеріалъ представителямъ иностранныхъ государствъ и разсылаю его въ редакціи иностранныхъ газетъ.
Членъ Бюро 110 вернувшихся изъ германскаго плѣна русскихъ врачей.
Докторъ М. П. Базилевичъ.
Положеніе русскихъ плѣнныхъ въ рабочихъ командахъ въ занятыхъ нѣмцами Бельгіи, областяхъ Франціи, Царства Польскаго и Литвы.
Прошеніе солдатъ, поданное мнѣ, какъ представителю плѣнныхъ лагеря Пруссишъ-Голландъ, для передачи коменданту>{1}:
«Честь имѣемъ покорнѣйше просить г. коменданта сего лагеря обратить вниманіе на наше военно-плѣнное положеніе въ томъ, что мы, русско-военноплѣнные, выѣхали съ лагеря Неймаркъ 10-го октября 1916 года на работу во Францію и работали 3 мѣсяца въ Блеонкурѣ на окопахъ и за три мѣсяца не получили ни одинъ пфенигъ жалованья. Потомъ мы работали въ мѣстечкѣ Бевей одинъ мѣсяцъ и получили за это время по 5 марокъ, и пища была очень плохая: одинъ разъ супъ и работа отъ 5-ти утра до 8-ми вечера. Потомъ мы работали въ мѣстечкѣ Брикинай около 2-хъ мѣсяцевъ и получили по 7 марокъ, и пища была очень плохая: одинъ разъ супъ. Помѣщеніе было очень плохое: разоренные сараи и нары изъ проволоки и ничего подмостить не было, а обходились хуже, чѣмъ со скотомъ, били до смерти, чѣмъ попало. Каждый конвойный имѣлъ по палкѣ, кромѣ винтовки, и палки часто мѣняли. Потомъ насъ привезли сюда, и мы работали въ Масвальдѣ два съ половиной мѣсяца, за которое время получили 12 марокъ, а пища была такъ сильно плоха, что даже плоше быть не можетъ: одинъ разъ супъ, и то вода, и два раза чай, а работа была сильно невыносима. На желѣзной дорогѣ работали съ 6-ти утра и до 6-ти вечера, и каждый день съ работы по 2–3 человѣка уносили на рукахъ до лагеря, а ему еще и хлѣба не дадутъ. Говоритъ нашъ комендантъ, что онъ представляется, и дадутъ ему хорошихъ палокъ, а онъ черезъ ночь и померъ, и даже врачъ признавалъ, что люди убитые, поэтому просимъ покорнѣйше г. коменданта сего лагеря обратить вниманіе на насъ, военно-плѣнныхъ, и хотя объясните намъ, за что насъ такъ мучили тѣлеснымъ наказаніемъ и голодомъ. И по этому поводу просимъ г. коменданта, что хотя мы и сильно вымученные люди, но мы на работу согласны ѣхать; только со старымъ комендантомъ и всѣмъ батальономъ его часовыхъ мы не поѣдемъ, потому что они, можно сказать, не люди, не понимаютъ человѣчества, поэтому и просимъ г. коменданта сего лагеря, обратите вниманіе на насъ, военно-плѣнныхъ, и отмѣните отъ насъ этого коменданта и весь его батальонъ. Подписи: Трофимъ Бабинъ, Касьянъ Фисенко, Михаилъ Пьянковскій, Степанъ Орловскій, Иванъ Мицкевичъ, Кузьма Кислукъ. 4-го іюля 1916 года».
