Алексей Каплер, Виктор Конецкий
Полосатый рейс
Цирк переполнен. Уже прозвенел звонок, выстроились и две шеренги униформисты, заиграл духовой оркестр. Запоздавшие зрители торопливо пробираются к своим местам.
По опустевшему фойе идут семь моряков. Возле буфетной стойки они задерживаются, и каждый из них здоровается за руку с маленьким толстым буфетчиком. Потом моряки молча проходят дальше. Когда они скрываются за бархатной портьерой, отделяющей фойе от зала, продавщица мороженого с интересом спрашивает:
— Откуда они вас знают, товарищ Шулейкин?
— А кто не знает Шулейкина? — с достоинством отвечает толстяк. — Хочешь верь, хочешь не верь, Шулейкина все знают.
Продавщица — бойкая, курносая девчонка с быстрыми, любопытными глазами — не отстает:
— А почему эти моряки каждый вечер к нам ходят? Неужели им не надоело смотреть одну и ту же программу?
Выстроив на стойке роскошную пирамиду из апельсинов и оглядывая творение рук своих, буфетчик отвечает:
— Эта программа им не надоест. Есть причина.
— А вы ее знаете… причину? А?.. Дядя Шулейкин, знаете?
— Шулейкин все знает.
— Вы с ними тут и познакомились?
Шулейкин надменно усмехается.
— Я с ними познакомился пять лет назад в тропическом порту Коломбо.
Он облокачивается о стойку, приготавливаясь к обстоятельному рассказу.
— Хочешь верь, хочешь не верь, а дело было так…
Цейлон. Порт Коломбо. У раскаленного солнцем причала стоит грузовое судно «Евгений Онегин». Идет разгрузка. Слышатся крики докеров и команды, гул кранов, тарахтенье судовых лебедок.
Из трюма медленно поднимается на гаке портального крана голубая «Волга».
Наверху, на палубе, распоряжается боцман. Боцман гол до пояса по случаю тропической жары. На его груди всевозможные татуировки.
— С-под груза уходи! — кричит он вниз. — Я вас прошу, товарищ Сидоренко, не вводит те меня в соблазн, я же дал обязательство не допускать выражений! На оттяжке не зевай! — кричит он в другую сторону. — Лево бери!
Возле боцмана останавливается капитан «Евгения Онегина» Василий Васильевич — пожилой моряк с добрым, простодушным лицом.
— Эх, боцман, боцман… — задумчиво говорит он, разглядывая графику на теле боцмана. — Разве вам, боцман, тут место?..
— А где же мне место, товарищ капитан? — с недоумением спрашивает боцман.
— В Третьяковской галерее вам место, товарищ боцман, — вздыхает капитан.
К капитану подходят торговый агент в шортиках, с раздутым, как бурдюк, портфелем и маленький толстяк в черном суконном костюме, при галстуке. Это знакомый нам Шулейкин. С его лица градом катится пот.
— Как бы чего не было… боюсь, как бы чего не было… — стонет Шулейкин, едва поспевая за шустрым агентом.
— Ерунда! — отмахивается тот. — Только не вмешивайтесь. Я сам обо всем договорюсь.
Подойдя к Василию Васильевичу, он бодро рапортует:
— Груз прибыл, товарищ капитан. Можно принимать!
— Вот и отлично, — говорит капитан. — А какой груз?
— Груз палубный, всего двенадцать мест. Документы в порядочке! — Что-то в голосе агента заставляет капитана насторожиться.
— А все-таки, какого характера груз?
Шулейкин тихо говорит агенту:
— Вот узнает он, какой у нашего груза характер…
— Груз как груз! — перебивает агент, бросив на Шулейкина злобный взгляд. — Я же говорю: двенадцать мест!..
С нижней палубы доносится взрыв хохота. Капитан оборачивается.
…Это смеются два матроса и буфетчица Марианна.
— Мотя! Работай! — требует Марианна.
Сидоренко достает из кармана губную гармонику.
— Да у меня еще не выходит… — стесняется Мотя.
Старательно и неуклюже он начинает отбивать чечетку.
Капитан с мостика горестно смотрит на это безобразие.
— Так вы говорите, двенадцать мест? — механически переспрашивает он, но мысли его заняты другим.
…На звук гармоники уже идет старпом. Это мужчина большого роста с суровым и замкнутым лицом, одетый в морскую форму.
— Это что за балаган?! — спрашивает старпом металлическим голосом.
Музыка оборвалась.
— Простите, товарищ капитан, — бормочет Мотя.
Марианна тихо говорит Сидоренко:
— Сейчас скажет: «Я уже два года не капитан…"
— Я уже два года не капитан, а помощник, — строго говорит старпом. — Попрошу без заискивания…
— Теперь он скажет: «А вас попрошу в рабочее время не отвлекать команду…» — шепчет Марианна.
— А вас попрошу в рабочее время не отвлекать команду; — строго продолжает старпом, обращаясь к девушке, — делаю вам замечание…
Матросы поспешно удаляются. Марианна исподлобья смотрит на старпома.
— И потом — что это у вас на голове?
— Обыкновенная прическа, — отвечает Маришка. — Называется «я у мамы дурочка».
— Очень жаль, что форма соответствует содержанию…
Капитан, забеспокоившись, начинает спускаться с мостика.
— Значит, начинаем погрузку? — спрашивает его спину торговый агент.
— Да-да, конечно… — бормочет капитан, не оборачиваясь.
Марианна, прикусив губу, слушает старпома.
— Вы сами бездельничаете и другим не даете работать! Если вы племянница капитана, то это еще не значит…
Марианна собирается ему ответить, но старпом, не дав ей ничего сказать, заканчивает:
— И прошу не пререкаться.
— Я еще не пререкаюсь.
— Нет, пререкаетесь. Я по вашему лицу вижу, что пререкаетесь.
— А я говорю — не пререкаюсь.
![Филофиоли [семь рассказов]](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
