ПОЛИГОН * The Testground
______________________________________
Предисловие * Reader's Guide
(Перед прочтением сжечь!)
Сборники "ПОЛИГОН 1-4", представляющие собой плоды совместного творчества нескольких бывших студентов МИРЭА, можно классифицировать (если они в этом нуждаются) как "психоделический юмор". К возможному сожалению некоторых групп читателей, в них нет мата, секса, и даже нет хакерского жаргона, хотя все авторы являются в меньшей или, как правило, большей степени хакерами; нет в них даже ничего, связывающего их со студенческой жизнью; нет в них и всего остального. Из этого ясно следует, что "ПОЛИГОН" вам читать, скорее всего, не следует. Если же вы почему-либо этому не поверили, то для вас мы добавим, что хотя во время создания (88-90 гг.) "ПОЛИГОН" был весьма популярен и даже нередко цитировался незнакомыми нам людьми, как в МИРЭА, так и за пределами оного, но в силу ограниченных в то время издательских возможностей, дальнейшего широкого распостранения не получил. Надеемся, что не получит он его и сейчас.
Если вы увидели кого-нибудь читающим "ПОЛИГОН", сдайте его в поликлиHHику, для опытов. Если вы прочитали его сами, и вас никто не сдал в поликлиHHику, или на вас уже поставили все опыты, или вы сам такой, тоже чего-нибудь пишете и хотите дать нам почитать, или жаждете выхода в свет "П-5" (выпуск будет осуществлен при наличии желающих его читать), то пишите на новую Ars Orbis BBS (to SysOp c/o Flops or to Flops himself), рекламу см. ниже.
Авторский коллектив:
Antony (Flops) Papilin 1,2,3,4.
Dmitry (Genrikh) Pronin 1,2,3,4.
Sergey (Cobbot) Gorbatchevsky 2,4.
Dmitry (Filipp) Altukhov 1,2,
[Inventor of "ПОЛИГОН/The TestGround" title.]
Cyryll (Goodween) Nikolaeff 2.
ПОЛИГОН - I.
Flops / Genrikh / Filipp
11.88 - 2.89
* * *
Когда-то был большой такой дом. И в доме жил некий гном Стефан. Любил он все, всех и даже себя самого.
Всегда ли он поступал из соображений гуманности? Но разве он должен существовать в мире абстрактного идиотизма? Нет, конечно. Следовательно, он прав.
* * *
Лазурное местечко в тихой заводи напоминало и его родные места. Не потому ли сегодня он твердо был уверен в себе, или он просто ничего не помнил...
Пульт, мерцавший едким и навязчивым звуком, закладывающим ухо (правое), наконец просигнализировал что-то невнятное типа "готов", и граф де Снуп утер свое унылое правое ухо; потом граф положил руку на большую полосатую педаль, расположенную на два фута выше пурпурного стоп-крана, чем-то напоминавшего голову графа, взглянул на стоп-кран и, вздохнув удрученно, вжал педаль в пульт.
* * *
У дивного лесного болотца, возникшего в те далекие времена, когда в лесу еще не было этих бестолочей, которые только и делали, что мешали честным ротозеям собирать то, что, возможно, в этих местах уже росло, стоял дикий серый кабан и тихо жевал пальто, забытое каким-то одиноким ротозеем.
Было уже не так шумно, как всегда бывало здесь днем и утром, потому что был тихий вечер. Кабан тупо смотрел на пузыри, возникавшие на мутной и зеленоватой водице и лопавшиеся со страшным звоном, жевал свое пальто и уныло размышлял о пузырях, о пальто, о болотце, о ротозее, снова о ротозее и пальто. Вечер сгущался.
Пальто медленно исчезало в жующей клыкастой пасти. Наконец, оно полностью было поглощено. Стало грустно, даже слеза, похожая на большую хрустальную бусину, скатилась на прибрежную, похожую на гранит, почву. Кабан хрюкнул и почесал свой заскорузлый пятачок об пенек, созданный специально для того, чтобы все об него спотыкались. Но кабан не знал этого и использовал такие пеньки для того, что он только что сделал.
Потом кабан, присвистнув весьма пронзительно, начал собираться в болото. Погружение было такое стремительное, что кабан остался очень доволен.
Утром на поверхности возникли какие-то странные замысловатые структуры, а потом из болота стали появляться кабаны. Они плавали в болоте, пока в небе не появилась стая сусликов. Небо наполнялось всевозможными громкими неразборчивыми звуками.
А наш ротозей, захватив остатки своего многострадального пальто, направился в путь.
* * *
Звезды медленно удалялись, потом снова приближались, опять удалялись и снова приближались...
Командир взвода космических бестолочей лихо дергал огромный изогнутый стоп-кран и дико хохотал. Штурман весело болтал ногами, разлегшись на краю обшарпанного дивана, держал двумя дрожащими пальцами новенький ключ "на семнадцать" и хрипло шептал что-то весьма невнятное. Беззаботный доктор, тихо напевая, бодро орудовал кисточкой, замазывая оставшиеся незагаженными предметы личного состава корабля: запонки, зубные протезы и прочую мелочь. Потом он добрался и до главного обзорного экрана...
Друзья были на седьмом, или даже на шестом, этапе своего пути к заветной фантазии, а звезды продолжали удаляться и приближаться снова и снова.
* * *
Комбайн господина Матиаса де Лонгвиля состоит из двух секций. Одна секция представляет собой сиденье для господина Лонгвиля, а другая - средних размеров руль с оранжевым штырем, на который обычно надевают руль.
Господин этот любит свой комбайн и рано или поздно сделает свою первую попытку: выйдет в поле, внимательно проверит руль и, поправив штырь, вскочит на сиденье и лихо помчится по полям и лесам.
