Темный парк. За деревьями виден белый купол обсерватории, Лунный свет проникает через раскрытую крышу обсерватории в круглый зал, ложится на каменный пол. У телескопа работает ученый.
Входит старик сторож.
— Иван Иванович, тут к вам относительно Луны добиваются, — говорит он старческим скрипучим голосом, обращаясь к ученому.
— Относительно чего? — переспрашивает ученый, отрываясь от телескопа.
— Луны.
— Кто добивается?
— Председатель Международного общества межпланетных сообщений имени Циолковского, — торжественно сообщает сторож.
— Придется принять. Попросите его, Павел Елисеевич, — говорит ученый. Когда сторож уходит, он поправляет на себе черную шапочку и выжидательно смотрит на дверь.
Дверь открывается, и в зал входит худенький мальчик в пионерском галстуке.
— Простите, это вы академик Бобров?
— Нет, это уж вы меня простите, молодой человек, — говорит ученый, — выставив вперед руки с растопыренными пальцами и как. бы загораживая ими себя от посетителя. — Не могу сейчас с вами разговаривать. Занят, занят, занят.
— Мне две минутки, товарищ Бобров.
— Ни одной. Занят. Мне предстоит сейчас очень важное свидание, молодой человек. С председателем Международного общества межпланетных сообщений.
— Имени Циолковского? — спрашивает мальчик.
— Да.
Так это я, — обрадованно говорит мальчик.
Вы? — удивляется ученый.
Да.
— Председатель?
— Да.
— Международного общества?
— Да.
— А кто же вас выбрал? — не перестает удивляться ученый.
— Все Международное общество.
— А сколько же членов в вашем обществе?
— Три человека.
— Три? Так откуда же оно международное?
— Как откуда? Вот я, например, русский — Коля Хомяков, — и Коля Хомяков расшаркивается перед академиком. — Петя Терещенко — украинец, а Сэнди Робинсон — негр. То есть он не совсем негр. У него папа негр, а мама русская. Но я считаю, что это получается еще международнее. А вы как считаете?
— Пожалуй, — говорит профессор, несколько ошарашенный такой логикой. — А когда же, собственно, организовалось ваше общество?
— Уже целых четыре дня. Мы организовались как раз на другой день после вылета ракеты Р-1 на Луну.
— Ну, теперь я все понимаю, — облегченно вздыхает академик. — Вы интересуетесь этим полетом. Оно и не удивительно — им интересуется весь мир.
— А мы больше всех, — с горячностью утверждает Коля Хомяков.
— Почему же больше всех? — улыбается академик.
— Потому что мы живем на одной улице с Наташей Гнатюк.
— Дочерью профессора?
— Вы ее знаете?
— Я его знаю.
— Так вот, профессор Гнатюк вылетел на Луну, и Наташа очень волнуется, — скороговоркой объясняет Коля. — И мы организовали Международное общество, чтобы ее утешить. У нас тоже есть вот такая труба, как у вас, — показывает Коля на телескоп, — только немного меньше.
— А где же помещается ваше общество?
— На чердаке.
— На чердаке? Почему же на чердаке?
— Ну все-таки ближе к Луне.
— А что у вас есть, кроме трубы?
— Вот такая же шапочка, — показывает Коля на круглую черную шапочку, покрывающую седую голову старого академика, — но только одна на все общество. И радио. И мы все время ловим сигналы с Луны.
— И поймали что-нибудь?
— О да. Очень много интересного, но с самой Луны пока еще
нет.
— А что же вы поймали?
— Четвертую симфонию Чайковского и очень хороший эстрадный концерт, а Наташа все время спрашивает: «Что с папой, что с папой?» И вот я решил прийти к вам.
— Так вот, молодой человек, — говорит академик, — можете передать дочери профессора Гнатюка, что час назад я получил последние сведения о полете ракеты. С радостью могу сообщить, что полет проходит вполне успешно, так что Наташа может совершенно не волноваться за своего отца, и…
Резкий звонок прерывает академика.
Светлеет большой экран телевизора: на нем появляется изображение человека.
— Алло! Астроном Бобров?
— Да, — отвечает академик.
— Получены радиосигналы с Луны. Ракета Р-1 потеряла управление.
В сильном волнении академик Бобров дрожащей рукой снимает с головы черную шапочку и проводит ладонью по седым волосам.
Коля Хомяков с открытым ртом застывает на месте. Но вот Бобров овладевает собой и говорит твердым, решительным голосом:
— Сообщите об этом в Академию. Срочно! В полночь вылет второй ракеты!
На чердаке многоэтажного дома возле слухового окна стоит самодельная тренога, на которую водружена небольшая подзорная труба. Толстощекий мальчик в черной шапочке на стриженой голове, зажмурив один глаз и прижав другой к самой трубе, старательно смотрит в темное, вечернее небо.
Другой мальчик с очень смуглым лицом и курчавыми волосами возится у старенького радиоприемника, из которого вырываются оглушительные выстрелы, шумы и завывания.
— Ну как у тебя? — спрашивает мальчик, стоящий у трубы.
— Все так же, — не очень весело отвечает курчавый мальчик. — А у тебя как?
— Тоже все так же. Труба очень маленькая, даже Большую Медведицу и то плохо видно.
— Это пока плохо, Петя, а потом она будет вдвое ярче.
— Откуда ты знаешь?
— Из книжки.
— А я про это еще не читал.
— Могу прочесть, — и курчавый мальчик берет в руки книжку, лежащую тут же, рядом с радиоприемником. — Сейчас, — говорит он, быстро листая книжку. — Нашел. Слушай. «Пройдет, — громко читает он, водя пальцем по строчкам, — двести тридцать пять тысячелетий, и основные пять звезд Большой Медведицы станут вдвое ярче».