Вера подъехала к офису и, припарковывая машину, заметила на крыльце женщину. Та была немолода, одета в светлое кашемировое пальто – вполне приличное, но, судя по покрою, не новое. Вероятно, это очередная посетительница, которая не решается зайти внутрь, а может быть, дожидается именно ее. Вполне может быть, что это какая-нибудь бывшая знакомая, но Бережная не помнила ее. На всякий случай она позвонила дежурному и спросила:
– На нашем крыльце дама. Она заходила, интересовалась кем-то?
– Да я уже битый час за ней по монитору наблюдаю. Зашла, спросила Бережную, а когда узнала, что вас нет, вышла. Мне кажется, она уверена, что вы вот-вот подъедете.
Но дама на крыльце не казалось уверенной. Она стояла спиной к входной двери, как раз под табличкой с названием детективного агентства, смотрела прямо перед собой, но, скорее всего, пыталась узнать, кто подъехал только что. И тогда Бережная вышла из машины. Подошла к ступеням, а женщина, словно узнав ее, улыбнулась приветливо и смущенно.
– Верочка? – обратилась она к Бережной.
Но в голосе совсем не было уверенности.
– Мы знакомы? – удивилась Бережная.
Дама кивнула молча, словно надеялась, что Вера Николаевна сама вспомнит ее. Светло-русые волосы – крашеные само собой. Ей лет сорок – сорок пять, а может, чуть-чуть больше. Что-то знакомое промелькнуло в ее лице.
Вера нажала кнопку, и дверь отворилась. Перед тем как войти, посетительница назвала себя, продолжая улыбаться:
– Я – Елизавета Петровна. Мы с твоей мамой работали вместе. Недолго, правда. Я даже в гостях у вас бывала. С дочкой приходила.
– Дочка Анечка, – наконец вспомнила Бережная. – Простите, что не узнала сразу, но столько людей проходит… Вы, конечно, изменились, но выглядите шикарно.
– Ну это вряд ли, – опять смутилась дама.
Они шли по коридору. Остановились возле кабинета директора. Вера открыла дверь.
– Прошу вас, Елизавета Петровна.
Теперь Вера вспомнила и ее и девочку, с которой она виделась, хотя, кроме нескольких встреч, другого общения с той девочкой не было, потому что разница в возрасте – четыре или пять лет – не давала им сблизиться. Потом дочь Елизаветы Петровны поступила в балетное училище. А очень скоро их матери перестали общаться – разве что изредка по телефону.
– Как Аня? – поинтересовалась Бережная. – Стала ли балериной?
– Куда там. Ее же отчислили через два года. Она стала очень быстро расти, и педагоги решили, что девочка неперспективная. А она сейчас среднего роста, худенькая. Но ходит как балетная – спинка прямая и носки в сторону.
Елизавета Петровна сняла пальто, осторожно опустилась в глубокое кресло. Отказалась от чая и кофе. А Вера смотрела на нее и пыталась определить возраст посетительницы. Если она ровесница ее мамы или чуть младше, то она должна быть на пенсии.
– Вы и вправду замечательно выглядите, – сказала она, – мама, хоть и следит за собой…
– Как она? – не дала ей договорить Елизавета Петровна.
– Тоже хорошо выглядит, но мама перебралась в Крым. Там куча родственников, а тут никого – даже близких подруг нет. Вы-то пропали куда-то.
Бережная давно поняла, что бывшая знакомая мамы не просто так пришла: очевидно, ей нужна помощь.
– Как Аня поживает? – повторила она свой вопрос.
И только теперь женщина вздохнула, посмотрела куда-то за окно, прикрытое с улицы багровыми куполами невысоких подстриженных деревьев, на серое осеннее небо, и наконец сообщила цель своего визита:
– Я, собственно, по ее поводу здесь. Дочке помощь нужна, а куда обращаться, не знаю.
– В полицию не пробовали?
Елизавета Петровна покачала головой.
– У нас другой случай. Дело в том, что Аня развелась не так давно. То есть давно – уже почти год прошел. Через суд разводилась, потому что у них с мужем ребенок, и вот по суду малыша оставили отцу. Мы пытались оспорить, но куда там! Ее бывший муж должен предоставить ей возможность общаться с сыном, не препятствовать встречам, отдавать на выходные, но он этого не делает. Даже наоборот – он его прячет. Мы пытались опять же через суд, а там, как и прежде, повторяют, что решение принято на законных основаниях: дескать, средств для достойного содержания ребенка у матери нет, моральный облик ее… Не, по-другому говорят: будто бы она ведет антиобщественный образ жизни. Это – ложь! Просто ее бывший муж – очень богатый человек, отец его был каким-то крупным чиновником, и бороться с ними – бесполезное занятие. У нас ни знакомств, ни связей, ни денег… У дочки нет постоянной работы: куда бы она ни устраивалась, ее бывший муж узнаёт, звонит начальству, и ее увольняют под надуманным предлогом. А кому жаловаться – фирмы теперь все частные. Мы живем на мою пенсию, и я еще консьержкой подрабатываю – сутки через трое. Потом встретила своего сокурсника, и он предложил работу в его аукционном доме – искусствоведом-оценщиком. Я же искусствоведческий закончила когда-то…
– Погодите, – попыталась остановить женщину Бережная, – давайте по порядку.
Но Елизавета Петровна ее не слушала.
– Общалась с адвокатом, но он говорит, что без взяток ничего не получится. И такие суммы называл! А у нас с Аней нет средств. Но я, да и она, готовы отработать. Мы можем убирать ваш офис, еще чего-нибудь можем делать. А еще я могу информацию нужную для вас поставлять. Я же консьержем не в простом доме работаю: там известные люди проживают. Я про многих что-то знаю. Нехорошо, конечно, шпионить, но когда…
