Глава 1
Пропавший гражданин
Звали пропавшего гражданина Зигмунд, хотя имя – не самое главное в нашей истории. Самым главным стало его прозвище, может быть, немного жестокое, но все же удивительно точно характеризующее главного героя. Появилось оно с моей легкой руки, точнее, пальца. Я записывал очередной номер Зигмунда в свой телефон и как-то машинально, не задумываясь, назвал абонента наиболее подходящим, на мой взгляд, образом. И с тех пор, если этот парень звонил мне на мобильный, на экране неизменно высвечивалось «Top loser[1]». Он, конечно же, не сразу согласился с таким прозвищем, но, как говорится, против фактов не попрешь. Несмотря на неоднократные требования, ультиматумы и угрозы, менять данную запись я не собирался, да и не мог, ибо именно «Топ-лузер» наиболее точно и полно отражало его сущность.
Топ-лузером Зигмунд стал не сразу. Поначалу наш главный герой был записан под своим настоящим именем, то есть вполне солидно и официально. Когда мы знакомились, он подчеркнул, что является топ-менеджером, – так появилась первая часть его прозвища. Вторую часть дала сама жизнь, а точнее – череда нелепых и печальных событий, в результате приведшая Зигмунда на двадцать шестой этаж гостиницы «Рэдиссон» с желанием покончить со всем сразу бросившись в окно. Когда я узнал, что он действительно был тем вечером в баре на двадцать шестом этаже, то немало удивился, а потом долго смеялся, когда стали известны детали визита. Впрочем, об этом позже…
Топ-лузер являлся своего рода уникумом. Дело в том, что его нездоровые взаимоотношения с деньгами и патологическая тяга к кредитам были совершенно несовместимы с жизнью. Мне до сих пор непонятно, как ему с такими неуемными аппетитами удалось дожить до тридцати пяти лет. Каждый месяц на протяжении всей своей недолгой жизни он тратил в несколько раз больше, чем зарабатывал. Топ-лузер не различал понятий «взять деньги» и «взять деньги в кредит», – для него это было одним и тем же. Одолженные средства он без сомнений считал своими собственными и распоряжался ими соответствующим образом, не вникая в такие пустяки, как сроки возврата или проценты. Да и сами деньги, попавшие (любым путем) в его руки, на благородные цели не шли. Они вообще ни на что не шли – просто испарялись, не оставляя и копеечного осадка в карманах. За те пять лет, что мы были знакомы, Топ-лузер не приобрел себе даже пепельницы. Я не могу сказать, что он пропивал деньги. Нет, это будет неточное определение. Даже синоним покрепче не отражает всего масштаба процесса. У меня создавалось впечатление, что Топ-лузер их просто уничтожал. Да, именно уничтожал деньги, целенаправленно и безжалостно, свои, чужие, любые. Если не было возможности их на что-либо потратить, то он просто раздавал купюры или банально выкидывал их в мусорник.
У Топ-лузера практически отсутствовали личные вещи, одет он был до унизительного скудно. Несмотря на весьма приличную по местным меркам зарплату, его немногочисленные «гардероппы» состояли из основательно заношенных вещей, либо подаренных кем-то, либо купленных заботливой матерью десять-пятнадцать лет назад. Первый раз Топ-лузер предстал передо мной в свитере, ворот которого был растянут настолько, что сползал с его узких плеч. Если б когда-нибудь – кому-нибудь пришла в голову мысль постирать этот свитер, даже не берусь судить, какого бы цвета он стал. Помню, меня умилило и единственное полотенце Топ-лузера, еще советского производства, выцветшее и протертое настолько, что сквозь него запросто можно было читать газету. Человек, просаживающий за вечер несколько тысяч, не мог приобрести себе полотенце, стоимостью десять евро! Что делать, его религия этого не позволяла. Все на ветер!
Топ-лузер словно смеялся над общепринятыми нормами обращения с деньгами. Это был его бунт против системы товарно-денежных отношений и потребительского кредитования. В отличие от основной массы работяг и офисных служащих, скучно дробящих свою зарплату на массу коммунальных и кредитных платежей, Топ-лузер, не задумываясь, швырял в морду барменам скомканные двадцатки и полтинники. Хотя эти кажущиеся легкими деньги ему никто не дарил и он должен был так же, как и все остальные, ходить на работу. И, несмотря на это, ни одна зарплата Топ-лузера не увидела утро следующего дня… Окружающие не понимали, как такое возможно; многие недолюбливали Зигиса, а скорее всего, просто завидовали ему. Они мучительно, до потоотделения высчитывали, брать или не брать в кредит новый мобильный телефон, а он им рассказывал, как по нескольку раз за ночь навещал самый дорогой салон «эротического массажа» (читай: бордель) и брал там массаж в восемь рук. Для плохо знакомых с анатомией поясняю: это четыре девушки сразу!
