Поэзия графа А. К. Толстого

Поэзия графа А. К. Толстого

Авторы:

Жанр: Литературоведение

Циклы: не входит в цикл

Формат: Полный

Всего в книге 9 страниц. У нас нет данных о годе издания книги.

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность. Книга завершается финалом, связывающим воедино темы и сюжетные линии, исследуемые на протяжении всей истории. В целом, книга представляет собой увлекательное и наводящее на размышления чтение, которое исследует человеческий опыт уникальным и осмысленным образом.

Читать онлайн Поэзия графа А. К. Толстого


Владимир Сергеевич Соловьев

Поэзия гр.А.К.Толстого

Алексей Толстой, как и Ф. И. Тютчев, принадлежит к числу поэтов-мыслителей; но в отличие от Тютчева - поэта исключительно _созерцательной_ мысли,- гр. А. К. Толстой был поэтом мысли _воинствующей_ поэтом-борцом. Конечно, _не_ в смысле внешней практической борьбы. Всякий истинный поэт невольно повинуется запрету, выраженному Пушкиным: "не для житейского волненья, не для корысти, не для. битв" {1}... Но, оставляя в стороне житейские и корыстные битвы, поэт, "рожденный для вдохновенья", может вдохновляться и на борьбу - достойную поэтического вдохновения. Наш поэт боролся оружием свободного слова за право красоты, которая есть ощутительная форма истины, и за жизненные права человеческой личности.

Сам поэт понимал свое призвание как борьбу:

Господь, меня готовя _к бою_,

_Любовь и гнев_ вложил мне в грудь,

И мне десницею святою

Он указал правдивый путь... {2}

Но именно потому, что путь, указанный поэту, был _правдивый_, и борьба на этом пути была борьбою за высшую правду, за интересы безусловного и вечного достоинства; она возвышала поэта не только над житейскими и корыстными битвами, но и над тою партийною борьбой, которая может быть бескорыстною, но не может быть правдивою, ибо она заставляет видеть все в белом цвете на своей стороне - и все в черном на стороне враждебной; а такого равномерного распределения цветов на самом деле не бывает и не будет - по крайней мере до Страшного суда.

122

По чувству правды, Толстой не мог отдаться всецело одному из враждующих станов, не мог быть партийным борцом - он сознательно отвергал такую борьбу:

Двух станов не боец, но только гость случайный,

За правду я бы рад поднять мой добрый меч,

Но спор с обоими - досель мой жребий тайный,

И к клятве ни один не мог меня привлечь;

Союза полного не будет между нами

Не купленный никем, под чье б ни стал я знамя,

Пристрастной ревности друзей не в силах снесть,

Я знамени врага отстаивал бы честь! {3}

II

Для характеристики и оценки поэта очень важен вопрос об отношении его собственной сознательной мысли к его делу: как он понимал и за что принимал поэзию? С этой точки зрения все поэты нашего века (я ограничиваюсь здесь одними русскими и из них только почившими) распределяются на три естественные группы. Первая достаточно обозначается одним именем - Пушкина. Здесь отношение мысли к творчеству - непосредственное, органическое,- в процессе творчества сознание не отделяется от самого дела,- нет никакого раздвоения в поэтической деятельности. Как чистый поэт, поэт-художник по преимуществу, Пушкин прямо дает нам совершенные образцы красоты, не тревожась общим вопросом: что такое поэтическая красота, как она относится к жизни, какое ее место и значение во вселенной? Не то чтобы поэт вовсе не думал и не говорил о своем деле. Но это были случайные, преходящие мысли по поводу поэзии, а не окончательный отчет сознания об ее сущности и значении. Несмотря на свой - правда, поверхностный - байронизм, Пушкин никогда не сомневался в правах красоты и поэтического мировоззрения, а потому и не давал себе ясного отчета об этих правах. Он и не брал совсем этого вопроса в его общности и глубине. Лишь мимоходом указывал он на различные внешние признаки словесного творчества.

Поэтическое вдохновение, по свидетельству Пушкина, есть нечто особенное или исключительное, не сливающееся с повседневною жизнью. Драгоценное показание великого поэта о процессе творчества, важный факт психологического опыта имеем мы в известных стихах: "Пока не требует поэта - К священной жертве Аполлон,- В заботах суетного света - Он малодушно погружен..." - "Но лишь божественный глагол - До слуха чуткого коснется,- Душа

123

поэта встрепенется,- Как пробудившийся орел"... {4} Но, принимая это "показание эксперта" во всей его силе и значении, мы не можем, однако, сказать, чтобы здесь выражалась самая сущность поэзии. Не выражается она и в тех стихах, где поэт отвергает ложное в деле поэзии требование практической пользы: "Не для житейского волненья,- Не для корысти, не для битв,- Мы рождены для вдохновенья,- Для звуков сладких и молитв"... Все признаки верные, но слишком широкие и внешние: _вдохновение_ бывает разное, и не одна поэзия есть плод вдохновения; _сладкие звуки_ свойственны музыке еще более, чем поэзии; не всякая _молитва_ поэтична, и не всякая поэзия имеет молитвенный характер. Ни каждый из этих признаков в отдельности, ни все они вместе не определяют существа поэзии. Сам Пушкин не принимал своих указаний в слишком строгом смысле и не боялся им противоречить, когда, например, в "Памятнике" он объясняет общественную пользу своей поэзии: "Что чувства добрые он лирой пробуждал,- Что в сей жестокий век я прославлял свободу - И милость к падшим призывал"... {5} И это прекрасно, но опять-таки не в этом собственный смысл поэзии. Для понимания этого смысла лучше нам обращаться к тому, что Пушкин _создал_ в поэзии, чем к тому, что он о ней говорил,- слова его могут иногда вводить в заблуждение, например: "Тьмы низких истин мне дороже - Нас возвышающий обман"...{6} Из этих слов, сказанных по поводу поэтического вымысла, выдававшегося за историческое событие, можно бы, пожалуй, заключить, что поэзия была в глазах Пушкина _обманом_, хотя возвышающим и дорогим; что он допускал возможность для истины быть _низкою_, и что он предпочитал обман истине. Но было бы несправедливо искать точных мыслей и определений в случайных заметках поэта, который сам не относился серьезно к своим рефлексиям и не смешивал их с "божественным глаголом". В одном стихотворении он высказывает скептическую мысль, что жизнь есть "дар напрасный, дар случайный", неведомо кем и зачем данный человеку; но когда известный архипастырь основательно опроверг эту мысль - тоже в стихах,Пушкин спешит с раскаянием от нее отказаться и сочиняет другое стихотворение, где признает первое только за "изнеженные звуки безумства, лени и страстей" {7}. Ясно, что по крайней мере одно из этих двух противоречащих друг другу произведений, а вернее - оба созданы поэтом _не_ по требованию Аполлона и не у его жертвенника.


С этой книгой читают
Вещунья, свидетельница, плакальщица

Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.


Сто русских литераторов. Том третий

Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».


«Сказание» инока Парфения в литературном контексте XIX века

«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.


Словенская литература

Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.


Полевое руководство для научных журналистов

«Наука, несмотря на свою молодость, уже изменила наш мир: она спасла более миллиарда человек от голода и смертельных болезней, освободила миллионы от оков неведения и предрассудков и способствовала демократической революции, которая принесла политические свободы трети человечества. И это только начало. Научный подход к пониманию природы и нашего места в ней — этот обманчиво простой процесс системной проверки своих гипотез экспериментами — открыл нам бесконечные горизонты для исследований. Нет предела знаниям и могуществу, которого мы, к счастью или несчастью, можем достичь. И все же мало кто понимает науку, а многие боятся ее невероятной силы.


Мастера римской прозы. От Катона до Апулея. Истолкования

Книга Михаэля фон Альбрехта появилась из академических лекций и курсов для преподавателей. Тексты, которым она посвящена, относятся к четырем столетиям — от превращения Рима в мировую державу в борьбе с Карфагеном до позднего расцвета под властью Антонинов. Пространственные рамки не менее широки — не столько даже столица, сколько Италия, Галлия, Испания, Африка. Многообразны и жанры: от дидактики через ораторскую прозу и историографию, через записки, философский диалог — к художественному письму и роману.


Тайны почерка, или Что на роду написано

Шестая книга из серии «Секреты почерка» израильского графолога Инессы Гольдберг посвящена изучению роли врожденных особенностей индивидуума и приобретенных черт личности в судьбе и характере с помощью возможностей анализа почерка.Предлагаемые сведения будут интересны практическим психологам, менеджерам по персоналу, педагогам, врачам и всем, кто интересуется графологией и стремится познать себя и свое предназначение.


Фарс-мажор-2

Перед вами новый сборник историй и зарисовок, по сути анекдотов, из жизни представителей российской власти, продолжение ставшего бестселлером сборника «Фарс-мажор» самого известного в стране политического журналиста Андрея Колесникова.Анекдоты от Колесникова — это анекдоты в старом, исконном смысле этого слова, то есть короткие поучительные истории. Прочитав одну или две, можно посмеяться, но стоит углубиться в чтение, как понимаешь, что не так уж это и смешно.Истории, написанные с натуры (автор более десяти лет работает в кремлевском журналистском пуле), — это не подглядывание в замочную скважину, не чернушные страшилки, а реальная жизнь в особой, неповторимой авторской интерпретации.В книге 14 глав, названия которых говорят сами за себя: «Владимир Путин», «Парламентарии», «Министры», «Чиновники», «Бизнесмены и олигархи», «Люди (Народ)», «Семья», «Девушки», «Война и террор», «Армия и флот», «Международное положение», «Деньги», «Дмитрий Медведев», «Кризис».


Апановский инцидент

«…На оклик незнакомец не реагировал. Да, может, и не слышал за Анькиным визгом? Тогда Эдя подскочил к нему сзади, схватил левой рукой за плечо.Он ожидал всего: что парень попытается скинуть его руку, не оборачиваясь, и тогда придется врезать ему по кумполу. Или развернется и попробует ударить – тогда получит прямо в нос. Врезать Эдя умел. Драться по-настоящему у него не получалось – проворности недоставало, – но один раз врезать мог, вложив в удар всю свою немалую массу.Не ожидал Эдя единственного…».


Расскажи, чтобы победить
Автор: Питер Губер

Все чаще люди добиваются успеха в делах с помощью захватывающего, убедительного рассказа, внутренняя сила которого способна побудить к активным действиям партнеров, акционеров, клиентов и работников. Проще говоря: не расскажешь – не продашь. И из этой книги вы узнаете, как делать и то и другое.Питер Губер включил в свою книгу монологи реальных людей, очень разных, но одинаково успешно пользующихся мощью технологии убеждения. Среди них основатель видеохостинга YouTube Чед Харли, чемпион НБА Пэт Райли, модельер Норма Камали, ученый, разработчик «Миссии на Марс» Джентри Ли, основатель и директор компании Under Armour Кевин Планк, бывший президент ЮАР Нельсон Мандела, иллюзионист Дэвид Копперфилд, режиссер Стивен Спилберг, писательница Нора Робертс, рок-звезда Джин Симмонс, врач и писатель Дипак Чопра.Послушав этот выдающийся «хор», вы овладеете искусством рассказывать так, чтобы окружающие становились пылкими приверженцами ваших идей.


Другие книги автора
Смысл любви

Любовь возвышенная и плотская, война и непротивление злу насилием, грядущие судьбы человечества, восстановление в человеке уже почти утраченного им божественного начала и мистическая «душа мира» София, культивирование самоотречения ради духовного единства и миссия России как восстановительницы истинно христианского идеала общественной жизни – вот основные темы произведений, вошедших в сборник. Состав издания: «Чтения о богочеловечестве», «Смысл любви», «Идея сверхчеловека», «Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории, со включением краткой повести об Антихристе». В формате PDF A4 сохранен издательский макет.


София

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Философские начала цельного знания
Жанр: Философия

ВЛАДИМИР СЕРГЕЕВИЧ СОЛОВЬЁВФИЛОСОФСКИЕ НАЧАЛА ЦЕЛЬНОГО ЗНАНИЯ.


Красота как преображающая сила

Владимир Соловьев – одна из важнейших фигур в русской культуре, гениальная и разносторонняя личность, оказавшая огромное влияние на целое поколение мыслителей, писателей и поэтов Серебряного века. В эстетике Соловьев развил мысль о деятельном искусстве, которое, воскрешая образы прошлого, воскрешает в человеке его самую подлинную любовь. Сколь ни были бы разнообразны предметы, которыми занимался Соловьев, одно общее в них: переживание мысли как живого существа. Мысль для него – та глубина в нас самих, о которой мы не догадываемся так же, как мы не догадываемся о своей влюбленности, пока не влюбимся.