На борт учебного судна мы взошли в четыре часа утра.
До рассвета было еще далеко. Чернозеркальная поверхность моря слабо покачивалась под звездным небом. Стоя в строю, я видел краем глаза полоску ярких огней на темном фоне береговой линии Бермудского архипелага — доки Академии подводного флота.
В тишине раздался зычный голос курсанта-капитана Роджера Фэрфэйна:
— Курсанты, смирно!
Весь строй подобрался и замер. Учебное судно для занятий индивидуальной подводной подготовкой представляло собой большую баржу, не более уютную и благоустроенную, чем айсберг. В борт баржи, словно маленькие проворные дельфины, тыкались подводные буксиры, выводившие нас в открытое море. Мы все еще стояли на палубе и готовились к перекличке, а баржу уже ощутимо покачивало на волне в открытом море.
Меня слегка знобило — и не только от холодного ветра с дальней Атлантики. Я не мог преодолеть волнения — ведь я снова стал курсантом Академии подводного флота! Когда мы всходили на борт, я не мог не обратить внимание на взволнованное лицо своего друга Боба Эскова. Кажется, совсем недавно мы распростились со всеми надеждами снова услышать свои имена при перекличке. И вот мы опять встали в строй!
— Джим! — прошептал Эсков. — Не знаю, как ты, а я начинаю верить…
Он неожиданно замолчал, потому что во всем строю не раздавалось ни звука. Но я и так прекрасно понял, что он хотел сказать.
Мы с Бобом (а меня зовут Джеймс Иден) и не думали, что снова вернемся в академию. После того как нас — к нашему горькому разочарованию — отчислили, мы преодолели немало трудностей, но сумели снова стать полноправными курсантами. Новый семестр начался для нас как обычно — сдачей нормативов на ныряние без скафандра. Для Боба это было проблемой. Несмотря на все волевые усилия, его организм упрямо возражал против таких погружений, и перед обычным прыжком в воду Боб испытывал примерно то же самое, что испытывает человек, боящийся высоты, перед прыжком с парашютом. Это был не страх, а чувство слабости — природное свойство его организма.
— К перекличке приступить!
После приказа капитана Фэрфэйна наши ряды ожили. Из-за темноты я не видел дальнего края своей шеренги, но в руках у Фэрфэйна был жезл со светящимся наконечником. Это было впечатляющее зрелище: застывший как статуя капитан, уходящие в темноту шеренги перекликающихся курсантов, тускло мерцающая палуба, фосфоресцирующие гребни волн…
И нам вскоре предстояло стать командирами подводных судов!
Каждый из нас трудился не покладая сил. Тот же Боб Эсков изо дня в день, стиснув зубы, сдавал все положенные нормативы, слушал лекции и выполнял практические задания. Море затягивает как наркотик — так всегда говорил мой дядя, Стюарт Иден; недаром он сам отдал ему всю свою жизнь. Иногда оно становится очень горьким на вкус. Но если уж ты однажды попробовал его, то сохранишь это пристрастие навсегда.
— Старшим команд доложить о готовности!
— В первой команде-перекличка-проведена-отсутствующих-нет!
— Во второй команде-перекличка-проведена-отсутствующих-нет!
— В третьей команде…
Курсант-капитан принял доклады старших команд и с каменным лицом направился к нашему инструктору по подводной подготовке лейтенанту Блаймэну.
— Перекличка-проведена-отсутствующих-нет, сэр! — отчеканил Фэрфэйн.
Принимавший рапорт лейтенант Блаймэн находился на специальной надстройке в носовой части судна. Отдав курсанту честь, он легкой, раскованной походкой старого морского волка спустился на палубу. Это был высокий загорелый атлет с улыбкой голодной акулы. На горизонте едва-едва занялась розовато-багровая заря, и мы могли видеть только силуэт лейтенанта, но я чувствовал на себе его хищный взгляд. В академии Блаймэн пользовался репутацией беспощадного и въедливого служаки. Он мог заставлять нас до бесконечности повторять одно и то же упражнение, пока не убеждался, что каждый курсант усвоил науку в совершенстве. Его презрительное отношение к «слабакам» стало притчей во языцех. А слабаками Блаймэн считал всех, кто не мог повторить его личные рекорды по пребыванию под водой и нырянию без акваланга. Пятнадцать лет назад эти рекорды были мировыми — немудрено, что и сейчас мало кто мог их повторить. Когда лейтенант говорил, в строю стояла мертвая тишина.
— Вольно! — рявкнул Блаймэн. — Сегодня вы должны выполнить норму по погружению на глубину. Я надеюсь, что каждый из вас сделает это с первого раза. Вы все в хорошей форме — мне сказали это врачи. Поставленная перед вами задача предельно ясна» а для тех, кто оглох или еще не проснулся, я могу повторить еще раз. Никаких поблажек тем, кто не выполнит нужного задания, не будет! Погружение без скафандра — это очень важная часть вашей учебной подготовки. Для успешного окончания академии каждый курсант обязан сдать нормы спортсмена-подводника. Без сдачи зачета по погружению вы академию не закончите.
Лейтенант замолчал и обвел нас взглядом. Теперь я уже мог различить черты его лица, выделявшиеся в сумерках.
— Может быть, кому-то кажется, что подводный спорт — это черная работа, — продолжил Блаймэн. — Да, так оно и есть. Мы не стараемся сделать ее легче. Потому что то, чему вы научитесь на тренировках, поможет вам спасти чью-нибудь жизнь. А возможно, и вашу собственную! Подводный спорт — не для слабаков, да ведь и само море не для слабаков. Если вы когда-нибудь видели, как хлещет через пробоину вода или лопается от давления обшивка подводного купола, вы поймете это. Если вам не приходилось видеть такого, поверьте мне на слово: море слабых не любит.
![Приключения Сэмюэля Пингля [с иллюстрациями]](/storage/book-covers/fc/fc39a5abae6443457fe1ac7d2fcc954d4e486557.jpg)
