Подвиг капитана Сабурова
Авторы: Константин Михайлович Симонов
Жанр: Детская проза
Цикл: Школьная библиотека
Формат: Полный
Всего в книге 8 страниц. Год издания книги - 1949.
Советский писатель, лауреат Сталинской премии, Константин Михайлович Симонов во время Великой Отечественной войны работал корреспондентом центральных газет. Он был свидетелем сталинградской битвы. В своей повести «Дни и ночи» Симонов рассказал о героических защитниках Сталинграда. Дни и ночи сражались за город-герой бойцы и командиры Советской Армии, превратив в крепость каждую улицу, каждый дом. Шла небывалая в истории войн битва. Защитники Сталинграда выполняли Сталинский приказ: стоять насмерть, задержать и не пустить фашистов за Волгу, разбить их главные силы. Приказ был выполнен. О подвиге одного из участников сталинградской битвы, капитане Сабурове — главном герое повести «Дни и ночи», — и рассказано в отрывке «Подвиг капитана Сабурова». Усталый, после только что выдержанного жестокого боя, капитан Сабуров получает боевое задание: связаться с отрезанной частью полковника Ремизова и передать ей приказ командования. От выполнения его зависело возвращение участка берега Волги, захваченного фашистами. Безграничная любовь к Родине, высокая дисциплина и воинское мастерство помогли капитану Сабурову выполнить приказ.
Читать онлайн Подвиг капитана Сабурова
К. Cимонов
Подвиг капитана Cабурова
Рисунки И. Луганского
Было уже темно. Совсем близко полукольцом над передним краем немцев висели их сигнальные белые ракеты. Сабуров шёл рядом с автоматчиком, спотыкаясь и чувствуя, что он страшно устал и засыпает на ходу.
— Погоди, — сказал он на середине пути. — Дай сяду.
Он присел на обломок кирпича и с горечью подумал, что, должно быть, стареет или начинает уставать не той усталостью, которая приходит каждый день к вечеру, а длинной, непроходящей, которой больны уже многие люди, провоевавшие полтора года. Они посидели несколько минут и пошли дальше.
Проценко они нашли не сразу. Их не предупредили, а он, оказывается, за эти четыре дня, что у него не был Сабуров, переместился. Теперь его командный пункт был, как и у Сабурова, в подземной трубе, но только в огромной, четырёхметровой, которая служила главной городской магистралью, спускавшейся к Волге.
— Ну, как тебе нравится новое помещение, Алексей Иванович? — спросил Проценко у Сабурова. — Хорошо, правда?
— Неплохо, товарищ генерал. И главное, пять метров над головой.
— Как бомба ударяет, только посуда в доме сыплется, больше ничего. Ну, садись.
Сабуров сел.
— Чаю, — сказал Проценко.
Ординарец быстро подал чай.
— Пей.
Сабуров выпил, обжигаясь, кружку горячего чаю. Он надеялся, что сон соскочит с него, но сон не пропадал. Он с трудом удерживался от того, чтобы не клевать носом при генерале.
— Ты всё на прежнем месте? — спросил Проценко.
-Да.
— Значит, ещё не разбомбили?
— Выходит так, товарищ генерал.
Сабуров заметил, что во время этого разговора.
Проценко так внимательно присматривается к нему, словно видит впервые.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Проценко.
— Хорошо.
— Да я не про батальон, а про тебя. Как ты себя чувствуешь? Поправился?
— Поправился, — сказал Сабуров.
Проценко помолчал и снова внимательно посмотрел на Сабурова.
— Я хочу, Алексей Иванович, дать тебе одно задание, — сказал он вдруг строго, как бы удостоверившись, что задание это он может дать и что Сабуров его осилит. — Ремизова отрезали.
— Знаю, товарищ генерал, — сказал Сабуров.
— Знаю, что знаешь. Но мне от этого не легче. Я знаю, что его отрезали, но не знаю, как там у него: кто жив, кто убит, сколько осталось, что могут сделать, чего не могут, — ничего не знаю. А я должен знать и сегодня же, — понимаешь?
— Понимаю.
— Потом, может быть, легче будет, когда Волга станет, по льду можно будет обходить. А сегодня нужно итти по берегу. Я проверял. В принципе пройти там можно, потому что немцы до самого обрыва дошли, но вниз не спустились. Мы отсюда не дали это сделать, а Ремизов, наверное, оттуда не дал. В общем, с откоса они не спускаются. Придётся тебе пройти под откосом низом. И выполнить это... — Проценко сделал паузу, посмотрел на усталое лицо Сабурова и жёстко добавил: — Сегодня же ночью. Мне нужно, чтобы пошёл человек не просто так, а чтобы мог мне всё точно узнать и, если все выбиты, взять на себя команду. Так вот, в зависимости от обстановки, я или буду ждать тебя обратно сегодня ночью или, если ты останешься там, буду ждать того, кого ты пришлёшь. Как — один пойдёшь или автоматчика с собой возьмёшь?
Сабуров на секунду задумался.
— Немцев на самом берегу нет?
— Маловероятно.
— Если нарвусь на немцев, так и два автоматчика меня всё равно не выручат, — пожал плечами Сабуров. — А если просто обстрел — так одному незаметнее. По-моему, так.
— Ну, как знаешь.
Сабурову очень хотелось посидеть ещё минут пять здесь, в тепле и безопасности, но он поймал глазами движение Проценко, готовившегося встать, что означало бы окончание разговора, и поспешил подняться первым.
— Разрешите итти?
— Иди, Алексей Иванович.
Проценко встал, пожал ему руку не крепче и не дольше обычного, словно хотел сказать этим, что всё должно быть в порядке и незачем прощаться как-то по-особенному.
Сабуров вышел за перегородку, во второе отделение блиндажа, где сидел знакомый ему адъютант Проценко — Востриков, парень недалёкий и вечно всё путавший, но ценимый генералом за безграничную храбрость.
— Идёте, товарищ капитан? — спросил Востриков.
— Да. Слушай, Востриков, я у тебя автомат оставлю.
— Хорошо, будет в сохранности.
Сабуров поставил в угол автомат.
— Теперь вот что ещё. Дай мне две «лимонки», а лучше штуки три или четыре. Есть?
— Есть.
Востриков порылся в углу и, не без некоторого душевного сожаления, дал Сабурову четыре маленьких гранаты Ф-1; они были у него уже с аккуратно привязанными верёвочками, чтобы подвешивать к поясу. Сабуров, не торопясь, подвесил их по две с каждой стороны, предварительно попробовав, крепко ли сидят в них кольца.
— Тише, — сказал Востриков, — выдернете ещё.
— Ничего.
Пристроив гранаты, Сабуров отстегнул неудобную треугольную немецкую кобуру, положил её рядом с автоматом, а парабеллум засунул под ватник, за пазуху.
Сабуров пожал руку Вострикову и вышел.
Проценко, оставшись один, задумался. В сущности говоря, он посылал Сабурова не потому, что ему больше некого было послать, а потому, что Сабуров уже раз наладил ему связь с армией, и у него было сейчас чувство, что именно Сабуров должен дойти и сделать. И хотя было очевидно, что сделать это почти невозможно, но всё-таки чувство это не исчезло у Проценко. Он сидел за столом и неторопливо и подробно обдумывал предстоящее. Вернётся ли Сабуров или, оставшись там за командира полка, пришлёт кого-нибудь сюда, всё равно, так или иначе, эти четыреста метров обрыва, на которые выскочили немцы, надо взять обратно.
