Блэйр пристально всматривалась в зеркало. Обычно она так критично оценивала только одежду, которую демонстрировала на весенней Неделе моды в рамках своей линии «Блэйр Мак». Сейчас она, сосредоточившись, широко раскрыла левый глаз и аккуратно приклеила накладные ресницы. Моргнула. Проделала то же самое с правым. Всему этому она научилась двадцать лет назад, когда работала моделью. Но не ожидала, что ей снова понадобятся прежние навыки, даже когда она перестанет ходить по подиуму.
А вот клеить накладные брови ей пришлось научиться совсем недавно. По крайней мере, их не надо снимать каждый день, как ресницы. Если обращаться с ними осторожно, брови остаются на месте неделями.
Раньше ее брови были светлыми, но густыми, и Блэйр приходилось их подкрашивать…
Незачем вспоминать прошлое.
Прогнав ненужные мысли, она аккуратно сняла парик с подставки, провела ладонью по всей длине светлых синтетических прядей. Даже опытному взгляду трудно было бы отличить парик от ее прежних естественных волос. Дана, ее подруга и гениальный парикмахер, предупреждала, что парик слишком длинный, но Блэйр все равно выбрала именно его, находя утешение в том, насколько он похож на ее прежние волосы.
Надев парик и поправив его так, чтобы он сел на место, она снова взглянула в зеркало, проверяя, что еще нужно сделать. Что сделать, чтобы выглядеть нормально. Выглядеть здоровой. Что сделать, чтобы люди перестали обращаться с ней как с больным ребенком.
Наконец она отступила на шаг и окинула взглядом все лицо. Еще немного краски на щеках не помешает. Она потянулась за румянами, а потом – за золотисто-розовой помадой и в очередной раз порадовалась, что в прошлом освоила навыки макияжа.
Еще один шаг назад, и она оценивающе изучила свое лицо, сначала с правой стороны, потом с левой. Сердце у нее замерло. Блэйр наконец узнавала себя. Сегодня, когда она выйдет на улицу, никто не догадается… А сейчас никто не увидит, как у нее дрожат руки, закрывающие помаду, как трудно ей закрутить крышку баночки с румянами.
Хватит жаловаться. Надо быть благодарной судьбе…
Отвернувшись от зеркала, она развязала халат, надела бюстгальтер с протезом и как можно скорее натянула футболку. Но проблема была в том, что в ее сердце не было благодарности – только страх. Страх, что ее жизнь никогда больше не будет нормальной. Страх, что тетя Глори никогда не оставит ее в покое и тревогой за любимую племянницу загонит себя в могилу раньше времени. Она даже думала продать дом и переехать в Сидней, чтобы быть поближе к Блэйр! Хотя она всю жизнь прожила в Дангоге и ненавидела большие города.
Блэйр подперла подбородок пальцами, поднимая его выше. Она обязана Глори всем, и настало время успокоить тетины страхи. Для этого она и приехала. Блэйр в безопасности, она снова здорова.
Вскочив на ноги, она сгребла всю косметику в сумку. Она таскала с собой всю коллекцию, на всякий случай, чтобы поправить макияж, если что-то случится. Как только она убедит Глори, что можно больше над ней не трястись, жизнь вернется в нормальное русло. Только этого Блэйр и хотела – нормальной жизни.
Она сцепила пальцы перед собой. Оставалось блефовать. Если двадцать лет назад ей удалось блефом выиграть «Мисс Шоугерл», блефом сделать карьеру модели, блефом поступить на факультет дизайна – наверняка ей удастся блефом убедить всех, что она совершенно здорова.
– Блэйр! Только посмотрите на нее! – воскликнула Глори, как только Блэйр вошла в кухню. – Ты выглядишь потрясающе. Как будто…
– Как будто и не болела, – договорила Блэйр за нее.
– Ну да, но…
Нужно блефовать! Блэйр демонстративно развернулась на месте.
– Я как новенькая.
Она чмокнула тетю в щеку, уселась за стол и насыпала мюсли в миску. Во время операции и химиотерапии ей помогал не блеф, а Глори.
– Чаю? – Тетя приподняла чайник.
– Да, спасибо. И перестань на меня так смотреть, тетя Глори. Мне пришлось… нелегко.
– Ты через ад прошла! – воскликнула Глори.
Блэйр сжала ее ладонь в своей:
– Целый месяц ничего не делать и расслабляться здесь, дома, было здорово. Ты не представляешь, как я этого ждала.
– А ты не представляешь, как хорошо, когда ты дома. – У Глори задрожала нижняя губа. Блэйр мысленно едва себе не врезала за то, что торопится выйти на работу, что падает в обмороки, что снова всех беспокоит. Она знала, как сильно тетя ее любит. Знала, как боится ее потерять. Что Глори пришлось пережить.
Поэтому она и провела этот месяц как будто в отпуске.
Но теперь ей пришлось сглотнуть комок в горле и продолжить:
– Тетя Глори, врачи вырезали опухоль. Химиотерапия гарантирует, что это насовсем. Я с каждым днем становлюсь сильнее. Сейчас мое здоровье только чуть хуже, чем у любой другой женщины моего возраста. У меня будет долгая и насыщенная жизнь. Хватит обращаться со мной как с ребенком. Пожалуйста, пусть все будет как раньше.
