Подход

Подход

Авторы:

Жанр: Русская классическая проза

Цикл: На лоне природы

Формат: Полный

Всего в книге 20 страниц. У нас нет данных о годе издания книги.

Лейкин, Николай Александрович [7(19).XII.1841, Петербург, — 6(19).I.1906, там же] — русский писатель и журналист. Родился в купеческой семье. Учился в Петербургском немецком реформатском училище. Печататься начал в 1860 году. Сотрудничал в журналах «Библиотека для чтения», «Современник», «Отечественные записки», «Искра». Большое влияние на творчество Л. оказали братья В.С. и Н.С.Курочкины. С начала 70-х годов Л. - сотрудник «Петербургской газеты». С 1882 по 1905 годы — редактор-издатель юмористического журнала «Осколки», к участию в котором привлек многих бывших сотрудников «Искры» — В.В.Билибина (И.Грек), Л.И.Пальмина, Л.Н.Трефолева и др. Основная тема многочисленных романов, повестей, пьес, нескольких тысяч рассказов, очерков, сценок Л. - нравы петербургского купечества. Однако комизм, с каким Л. изображал серость купеческо-мещанского быта, носил поверхностный характер. Основной жанр Л. - сценки. Даже его романы («Стукин и Хрустальников», 1886, «Сатир и нимфа», 1888, и др.) представляют собой ряд сцен, связанных единством лиц и фабулы. Л. привлек в «Осколки» А.П.Чехова, который под псевдонимом «Антоша Чехонте» в течение 5 лет (1882–1887) опубликовал здесь более двухсот рассказов. «Осколки» были для Чехова, по его выражению, литературной «купелью», а Л. - его «крестным батькой» (см. Письмо Чехова к Л. от 27 декабря 1887 года), по совету которого он начал писать «коротенькие рассказы-сценки».

Читать онлайн Подход


I

Въ деревню Колдовино въѣхала, такъ называемая, купеческая телѣжка, окрашенная въ свѣтло-синій цвѣтъ съ красными и черными полосками по связямъ и спицамъ колесъ. Въ телѣжкѣ сидѣлъ коренастый, грузный, среднихъ лѣтъ человѣкъ торговой складки, въ новомъ картузѣ съ глянцевымъ козыремъ и въ синей чуйкѣ, опоясанной краснымъ кушакомъ. Вся фигура его съ рыжеватой подстриженной бородой и лоснящимся, заплывшимъ жиромъ лицомъ отличалась благообразіемъ и напоминала почему-то лавочнаго кота. Въѣхавъ въ деревню, онъ тотчасъ же осадилъ сытую лошадь и шагомъ поѣхалъ по грязи. А грязь была по случаю осенняго времени непролазная. Колеса вязли въ ней чуть не по ступицу. Лошадь, мѣрно ступая и позвякивая маленькимъ бубенчикомъ и мѣдными бляхами франтовской деревенской сбруи, еле тащила телѣжку. Направо и налѣво стояли избы, крытыя тесомъ, и показывающія нѣкоторое благосостояніе крестьянъ Кое-гдѣ въ маленькихъ окошечкахъ виднѣлись кумачевыя и бѣлыя занавѣски, на подоконникахъ стояли чахлыя растенія въ горшкахъ, а въ окнѣ одной избы выставленъ былъ даже гипсовый купидонъ, стоящій на колѣняхъ со сложенными руками. Былъ праздникъ, послѣобѣденное время. Кое-гдѣ у воротъ сидѣли мужики и бабы. Завидя проѣзжающаго человѣка, они ему кланялись, а тотъ, самымъ ласковымъ, самымъ почтительнымъ манеромъ снимая картузъ, тоже отвѣчалъ на ихъ поклоны. Доѣхавъ до избы, на воротахъ которой была доска съ надписью «староста», онъ остановилъ лошадь и сказалъ стоящей въ калиткѣ дѣвушкѣ въ яркомъ расписномъ платкѣ на головѣ:

— А ну-ка, на счастье, не дома ли голова-то деревни? Семенъ Михайлычъ дома?

— Тятенька? переспросила дѣвушка. — Дома. Сейчасъ только отхлебали мы и онъ лежитъ на лавкѣ.

— Ну, вотъ и отлично. Стало быть, можно засвидѣтельствовать почтеніе головѣ деревни, проговорилъ проѣзжій и, кряхтя, сталъ вылѣзать изъ телѣжки, — Лошадь-то я, умница, къ воротамъ… Вотъ тутъ черезъ столбъ возжи перекину — она и не уйдетъ. Лошадь смирная. Дочка Семена Михайлыча будешь? спросилъ онъ дѣвушку.

— Невѣста. Замужъ пора. На-ка тебѣ пяточекъ мятныхъ пряничковъ — позабавься. Своимъ ребятишкамъ домой везу, а ужъ съ тобой подѣлюсь.

Онъ полѣзъ въ карманъ чуйки, вытащилъ нѣсколько бѣлыхъ круглыхъ пряниковъ и подалъ дѣвушкѣ.

Въ окно избы, между тѣмъ, глядѣла уже голова пожилой женщины, повязанная коричневымъ платкомъ, и что-то шевелила губами. Когда проѣзжій прошелъ черезъ калитку на дворъ, на крыльцѣ его встрѣтила рослая фигура пожилого мужика въ ситцевой рубахѣ и въ жилеткѣ, въ опоркахъ на босую ногу и съ всклокоченной головой.

— Аверьянъ Пантелеичъ! Какими судьбами? заговорилъ мужикъ.

— Ѣду мимо изъ Крюкова отъ обѣдни, вижу вывѣска «староста», какъ, думаю, не заѣхать къ начальству деревни! Здравствуй, Семенъ Михайлычъ, отвѣчалъ пріѣзжій.

— Милости просимъ, милости просимъ. Сейчасъ можно и самоваръ поставить.

— Не для самовара пріѣхалъ, а чтобы засвидѣтельствовать почтеніе. Вотъ трактира-то у васъ въ деревнѣ нѣтъ или постоялаго двора… А то самъ бы я тебя сейчасъ въ трактирѣ и чайкомъ, и горькимъ до слезъ удовлетворилъ. А трактира нѣтъ — ну, и аминь.

— Міръ не хочетъ питейное заведеніе въ деревнѣ открывать. Что жъ ты подѣлаешь съ міромъ-то? Ничего не подѣлаешь. Три раза въ мое староство тутъ торговые люди набивались съ заведеніемъ — ни-ни. Деревня большая, мужики есть и не ослабшіе, а вотъ не желаютъ, да и что ты хочешь.

— Да, да… А было бы, такъ сказать, благоустройство для деревни и все эдакое. А вотъ теперь въ праздникъ послѣ обѣдни и вздумалъ бы кто горькимъ до слезъ позабавиться, а взять-то и негдѣ. Я не ради пьянства говорю, а ради пользительности живота и все эдакое.

— Не хотятъ, отказываютъ, еще разъ повторилъ хозяинъ.

— Знаю, знаю. А что хорошаго? Хорошаго ничего…

— Стаканчикъ-то для тебя, Аверьянъ Пантелеичъ, у меня, впрочемъ, всегда найдется.

— Да я не для себя. Я къ слову. Я самъ кабатчикъ, мнѣ, по настоящему, водки-то и нюхать не слѣдуетъ. Да…

— Вводи лошадь-то на дворъ. На лошади вѣдь пріѣхалъ. Семъ-ка я ворота отворю, приглашалъ гостя хозяинъ.

— И у воротъ постоитъ… Лошадь смирная… Хорошо, говорю, что вотъ я запасливый человѣкъ и ѣду, такъ у меня всегда съ собой бутылка водки на всякій случай въ телѣжкѣ… Кому въ гостинецъ, кому такъ… И все эдакое…

— Грушка! Вводи Аверьяна Пантелеича лошадь! крикнулъ хозяинъ дочери, распахнувъ ворота. — Зачѣмъ ей на улицѣ-то стоять? Пусть подъ навѣсомъ… Можно и корму задать.

Дѣвушка въ яркомъ расписномъ платкѣ стала вводить во дворъ лошадь. Пріѣзжій сунулъ въ телѣгу подъ сидѣнье руку, порылся въ сѣнѣ, вытащилъ оттуда бутылку водки и, подавая ее хозяину, сказалъ:

— На-ка вотъ тебѣ гостинцу отъ моихъ плодовъ земныхъ. Кабатчикъ не сѣетъ, не жнетъ, а плоды-то земные у него все-таки есть, хе-хе-хе… Бери, не стыдись. Везъ дьячку за выписку метрики, да не повстрѣчалъ его; такъ ужъ тебѣ…

— Спасибо, спасибо… заговорилъ хозяинъ, принимая бутылку. — Прошу въ избу, гость дорогой.

— Постой… Есть и для супруги гостинецъ. Какъ ее по имени и отчеству величать-то?

— Фекла Ивановна… Ну, да что ей… конфузливо отвѣчалъ хозяинъ.

— Есть и Феклѣ Ивановнѣ полфунтика чайку. Везъ дьячихѣ, да вотъ не заѣхалъ къ нимъ, — ну, а вотъ оно и кстати. На-ка…


С этой книгой читают
На лоне природы

Лейкин, Николай Александрович [7(19).XII.1841, Петербург, — 6(19).I.1906, там же] — русский писатель и журналист. Родился в купеческой семье. Учился в Петербургском немецком реформатском училище. Печататься начал в 1860 году. Сотрудничал в журналах «Библиотека для чтения», «Современник», «Отечественные записки», «Искра». Большое влияние на творчество Л. оказали братья В.С. и Н.С.Курочкины. С начала 70-х годов Л. - сотрудник «Петербургской газеты». С 1882 по 1905 годы — редактор-издатель юмористического журнала «Осколки», к участию в котором привлек многих бывших сотрудников «Искры» — В.В.Билибина (И.Грек), Л.И.Пальмина, Л.Н.Трефолева и др.


На грибной охоте

Лейкин, Николай Александрович [7(19).XII.1841, Петербург, — 6(19).I.1906, там же] — русский писатель и журналист. Родился в купеческой семье. Учился в Петербургском немецком реформатском училище. Печататься начал в 1860 году. Сотрудничал в журналах «Библиотека для чтения», «Современник», «Отечественные записки», «Искра». Большое влияние на творчество Л. оказали братья В.С. и Н.С.Курочкины. С начала 70-х годов Л. - сотрудник «Петербургской газеты». С 1882 по 1905 годы — редактор-издатель юмористического журнала «Осколки», к участию в котором привлек многих бывших сотрудников «Искры» — В.В.Билибина (И.Грек), Л.И.Пальмина, Л.Н.Трефолева и др.


Алгебра

«Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал…».


Кухарки и горничные

«Лейкин принадлежит к числу писателей, знакомство с которыми весьма полезно для лиц, желающих иметь правильное понятие о бытовой стороне русской жизни… Это материал, имеющий скорее этнографическую, нежели беллетристическую ценность…»М. Е. Салтыков-Щедрин.



Девичье поле

Алексей Алексеевич Луговой (настоящая фамилия Тихонов; 1853–1914) — русский прозаик, драматург, поэт.Повесть «Девичье поле», 1909 г.


Симулянты

Юмористический рассказ великого русского писателя Антона Павловича Чехова.


Месть

Соседка по пансиону в Каннах сидела всегда за отдельным столиком и была неизменно сосредоточена, даже мрачна. После утреннего кофе она уходила и возвращалась к вечеру.


Комендант Освенцима. Автобиографические записки Рудольфа Гесса

Публикация записей, сделанных после окончания войны бывшим комендантом концентрационного лагеря Освенцим, вызывает, разумеется, множество разных вопросов. Записки человека, по приказу которого совершались не постижимые разумом массовые убийства, могут, конечно, вызвать сенсацию. Насколько, однако, они достоверны, насколько могут считаться историческим документом? Разве память о бесчисленных жертвах Освенцима, да и чувство такта по отношению к выжившим узникам не лишает коменданта крупнейшего из всех известных концлагерей права быть услышанным? Неужели человек, который с помощью угроз и убийств годами заставлял заключенных умолкать навеки, может сейчас произнести последнее слово в качестве главного свидетеля?Кроме сомнений такого рода, возможны и сомнения относительно подлинности документа, который несколько месяцев создавался в камере польской тюрьмы, пока их автор ожидал смертной казни.


Абсолютное оружие. Как убить конкуренцию: захват и удержание рынка
Автор: Милинд Леле

Автор развенчивает один из постулатов современного делового мира – концепцию устойчивого конкурентного преимущества, и показывает, что получать прибыль выше средней по отрасли могут только те компании, которые имеют монополию. В книге анализируются две главные составляющие монополии (монопольное пространство и монопольный период) и рассматриваются основные виды монополий (монополия на актив и ситуативная монополия).Книга заинтересует представителей компаний, работающих на высококонкурентных рынках, сотрудников регулирующих органов, а также студентов экономических вузов и бизнес-школ.


Змей-Погорелыч, или Чешуйчатые Байки

Рыцарь убивает грозного дракона, берет спасенную принцессу и ведет ее к алтарю. О нем слагают легенды, его приглашают на званые пиры, дабы он поведал о своем подвиге. Голова дракона висит над каминной полкой, а его шкура лежит под ногами, и согревает холодными вечерами о былой битве с яростным и злобным хищником… Но, никто не задумывался о том, что дракон тоже тварь дрожащая и право имеет? Что если дракону не захочется быть чьим-то трофеем, и он захочет проучить наглого выскочку и преподать остальным рыцарям горький урок.


Апгрейд мышления: Взгляд на бизнес с высоты 10 000 метров

Считается, что успешные бизнесмены обладают чем-то, что выделяет их из толпы, — неким «волшебным геном», секретом или особым даром. Но это миф. Все дело во вполне доступном, простом и последовательном типе мышления этих людей — «мышлении миллионера». Его можно изучить, разложить по полочкам и научиться использовать.Книга написана на основе реальных событий. В диалоге двух ее героев автор раскрывает ряд несложных, но крайне важных принципов, необходимых для достижения успеха в бизнесе, и показывает, как каждый может овладеть ими.Издание рассчитано на начинающих предпринимателей, студентов, а также всех тех, кто задумывается о создании собственного бизнеса или интересуется вопросами коммерции.


Другие книги автора
Наши за границей

Лейкин, Николай Александрович — русский писатель и журналист. Родился в купеческой семье. Учился в Петербургском немецком реформатском училище. Печататься начал в 1860 году. Сотрудничал в журналах «Библиотека для чтения», «Современник», «Отечественные записки», «Искра».Юмористическое описание поездки супругов Николая Ивановича и Глафиры Семеновны Ивановых, в Париж и обратно.


Где апельсины зреют

Лейкин, Николай Александрович — русский писатель и журналист. Родился в купеческой семье. Учился в Петербургском немецком реформатском училище. Печататься начал в 1860 году. Сотрудничал в журналах «Библиотека для чтения», «Современник», «Отечественные записки», «Искра».Глафира Семеновна и Николай Иванович Ивановы — уже бывалые путешественники. Не без приключений посетив парижскую выставку, они потянулись в Италию: на папу римскую посмотреть и на огнедышащую гору Везувий подняться (еще не зная, что по дороге их подстерегает казино в Монте-Карло!)


В трактире

Лейкин, Николай Александрович — русский писатель и журналист. Родился в купеческой семье. Учился в Петербургском немецком реформатском училище. Печататься начал в 1860 году. Сотрудничал в журналах «Библиотека для чтения», «Современник», «Отечественные записки», «Искра».В книгу вошли избранные произведения одного из крупнейших русских юмористов второй половины прошлого столетия Николая Александровича Лейкина, взятые из сборников: «Наши забавники», «Саврасы без узды», «Шуты гороховые», «Сцены из купеческого быта» и другие.В рассказах Лейкина получила отражение та самая «толстозадая» Россия, которая наиболее ярко представляет «век минувший» — оголтелую погоню за наживой и полную животность интересов, сверхъестественное невежество и изворотливое плутовство, освящаемые в конечном счете, буржуазными «началами начал».


Говядина вздорожала

Лейкин, Николай Александрович — русский писатель и журналист. Родился в купеческой семье. Учился в Петербургском немецком реформатском училище. Печататься начал в 1860 году. Сотрудничал в журналах «Библиотека для чтения», «Современник», «Отечественные записки», «Искра».В книгу вошли избранные произведения одного из крупнейших русских юмористов второй половины прошлого столетия Николая Александровича Лейкина, взятые из сборников: «Наши забавники», «Саврасы без узды», «Шуты гороховые», «Сцены из купеческого быта» и другие.В рассказах Лейкина получила отражение та самая «толстозадая» Россия, которая наиболее ярко представляет «век минувший» — оголтелую погоню за наживой и полную животность интересов, сверхъестественное невежество и изворотливое плутовство, освящаемые в конечном счете, буржуазными «началами начал».