История одной дружбы, рассказанная самим Шерлоком Холмсом
Как мне кажется, взгляды моего друга Ватсона грешат некоторой ограниченностью. Зато, придя к какому-либо решению, он настойчиво добивается его осуществления. Так, он долгое время уговаривал меня описать хотя бы один из моих профессиональных случаев. Должно быть, я сам подал ему эту идею, упрекая его за стремление потакать вкусам публики вместо того, чтобы придерживаться сухих фактов.
— Ваши описания надуманны, — нередко говорил я ему.
— Попробуйте взяться за дело сами, Холмс, — неизменно отвечал мне Ватсон.
И вот я решил последовать его совету. Должен признаться, что теперь я понимаю моего друга и всех остальных людей, которые берутся за перо. Писать интересно не так просто, как я себе представлял, а случай, который я собираюсь рассказать, должен удовлетворить этому требованию. Кроме того, он принадлежит к числу самых странных происшествий в моей практике, хотя почему-то Ватсон не упоминает о нем в своих записках.
В моей записной книжке значится, что события, с которых я начну свой рассказ, произошли в январе 1903 г., вскоре после окончания Англо-бурской войны. В то время я был уже одинок. Мой верный Ватсон женился и покинул нашу холостяцкую квартиру на Бэкер-стрит. Пожалуй, женитьба была единственным проявлением эгоизма с его стороны за все время нашей долголетней дружбы.
Итак, в этот день меня посетил мистер Джеймс К. М. Додд, высокий широкоплечий загорелый англичанин. Я обычно сажусь спиной к окну, а клиента сажаю напротив, таким образом, чтобы свет падал ему на лицо. Так я поступил и на этот раз.
Мистер Додд, видимо, затруднялся, с чего начать рассказ. Я не помогал ему, так как выигранное время давало мне возможность для наблюдений. Помолчав, я решил поразить его кое-какими выводами о его персоне. Как я убедился, это чрезвычайно полезно, так как неизменно вызывает искренность и доверие клиентов.
— Вы, кажется, недавно приехали из Южной Африки? — спросил я.
— Да, сэр, — ответил он удивленно.
— Вероятно, служили в кавалерийских частях?
— Совершенно верно.
— В Добровольческом корпусе?
— И это верно. Мистер Холмс, вы чародей! — растерянно произнес мой посетитель.
Я улыбнулся.
— Все очень просто. Разве не ясно, что человек с мужественной осанкой, военной выправкой и загаром, явно не лондонского происхождения, только что приехал с театра военных действий, то есть из Южной Африки. Далее, вы носите бороду, значит, вы не кадровый военный. Ваша походка выдает кавалериста… и т. д. и т. д.
— Это удивительно, вы видите все до мелочей, мистер Холмс! — воскликнул Додд.
— Я вижу не больше, чем вы, но умею анализировать то, что вижу, ответил я, — однако вряд ли вы посетили меня только для того, чтобы убедиться в моей наблюдательности. Что произошло в Старом Таксбергском парке?
— О, мистер Холмс! — пролепетал Додд.
— Мой дорогой сэр, нет ничего сверхъестественного в том, что я сказал. На конверте вашего письма стоял именно этот штемпель. Вы писали, что просите срочно принять вас; значит, произошло нечто весьма важное.
— Да, вы правы. Но с тех пор события приняли еще более скверный оборот. Полковник Эмсуорд попросту выгнал меня…
— То есть как выгнал?
— Именно так. Мне пришлось убираться восвояси. Однако и тип, этот полковник Эмсуорд! Я бы и секунды не провел в его обществе, если бы не Годфри.
Я неторопливо зажег трубку и откинулся на спинку кресла.
— Может быть, вы все-таки объясните мне, в чем дело, мистер Додд?
Мой посетитель хитро прищурился.
— А я было решил, что вы и так обо мне все знаете, — сказал он. — Но, говоря серьезно, я изложу все факты, а вы, как я надеюсь, объясните мне, что они могут означать. Прошлую ночь я не мог уснуть ни на минуту — пытался разобраться. Но чем больше я думаю, тем невероятнее мне кажется все, что произошло.
Итак, я попал в армию в январе 1901 г., как раз около двух лет назад. В нашем эскадроне служил молодой Годфри Эмсуорд. Годфри пошел на войну добровольцем; в его жилах текла кровь многих поколений воинственных предков. Во всем полку не было парня лучше Годфри. Мы крепко подружились. Так, как дружишь, когда живешь одной жизнью и одними интересами.
Целый год мы воевали бок о бок, вместе перенося все превратности походной жизни. А потом Годфри был ранен и отправлен в госпиталь. Я получил одно письмо из Кейптауна, где был расположен госпиталь, и еще одно из Англии, из Саутгемптона. С тех пор — ни единого слова, понимаете, мистер Холмс, ни единого… от моего ближайшего друга.
Когда война окончилась и я возвратился домой, я тотчас же написал отцу Годфри, спрашивая о его сыне. Ответа не было. Я снова написал. На этот раз я получил краткий и сухой ответ. Отец Годфри сообщал, что его сын отправился в кругосветное путешествие и не вернется раньше чем через год.
Этот ответ меня не удовлетворил. Вся история казалась чертовски странной. Я не мог поверить, что такой парень, как Годфри, был способен в короткий срок забыть лучшего друга. Меня тревожило еще и следующее обстоятельство. Годфри был единственным наследником большого состояния. По его рассказам я знал, что он не ладил с отцом. У старика был отвратительный характер, а Годфри совершенно не мог выносить его гневных выходок. Нет, мне чертовски не нравилось все это дело, и я решил во что бы то ни стало докопаться до истины. Некоторое время я был занят устройством своих личных дел. Но сейчас я намерен посвятить все свое время и силы только одному вопросу: выяснению судьбы моего друга.
