Звонок Вертакова наделал, надо признаться, немалый переполох в нашей семье: во-первых, потому, что позвонил он накануне Нового года, то есть в самую, как вы понимаете, горячую приготовительную пору, во-вторых же — более долгожданного гостя за нашим столом и представить себе было нельзя. Евгений Николаевич был давним другом нашей семьи, убежденным холостяком, в прошлом — кадровым советским офицером, прошедшим чистилище Афганистана. После развала страны и армии, служивший на территории Украины Вертаков присягать новоявленной незалежности отказался, сославшись на то, что еще со школьных пор терпеть не может народную самодеятельность и любительские спектакли с переодеваниями, и хотя его клятвенно уверяли, что шаровары носить не придется, начальник штаба мотострелковой бригады и полковник Советской армии Евгений Николаевич Вертаков сказал что-то в том духе, мол, «честь имею», и покинул бывшую братскую республику. Что он имел в виду, говоря о чести, его заместитель, принявший руководство штабом, не понял, однако, по словам Вертакова, уже через несколько месяцев этот седеющий парубок категорически «москальской мовы не размовлял», а о НАТО говорил не иначе как с придыханием.
Боевой офицер и полиглот, получивший к тому же блестящее образование в Академии имени Фрунзе, Вертаков не затерялся на пространствах «эсэнговии», и в пору нашего знакомства сотрудничал по найму в составе миротворческих миссий ООН. Работа эта была хоть и хорошо оплачиваемая, но, мягко говоря, довольно беспокойная. Что, впрочем, как нельзя лучше соответствовало его беспокойному духу.
В этот свой приезд в Москву он вернулся из Сьерра-Леоне. К стыду нашему, о существовании этой африканской страны до его отъезда туда мы и не догадывались. После же того, как Вертаков несколько раз позвонил нам оттуда, узнали о ней и уже более осмысленно слушали выпуски теленовостей. Тем более что имя этой маленькой страны на западном побережье Африки в последнее время звучало довольно часто: там было неспокойно, как, впрочем, и везде, где до этого приходилось работать Вертакову.
* * *
— Сейчас-сейчас, не торопитесь, еще рано, — умоляла моя жена Валя, глядя на секундную стрелку курантов, — все! Ну, давайте же, Евгений Николаевич!
Раздался выстрел шампанского, звон бокалов, началась вся та милая новогодняя бестолочь, которая одна только и делает необыкновенно чудесными эти ночные часы. После всех дежурных тостов наступило время Вертакова, рассказчик он был изумительный.
Он рассказывал про свое полугодовое пребывание в Африке (в этот раз он там был в качестве начальника службы безопасности миссии ООН), про гражданскую войну, которая уже долгое время идет в этой несчастной стране, про повстанцев и их недавнее наступление на столицу Сьерра-Леоне город Фритаун, про эвакуацию миссии в соседнюю Гвинею и про многое другое.
Вдруг Евгений Николаевич резко встал и подошел к пульту от телевизора: начинался добрый советский фильм с Евстигнеевым и Леоновым.
— С вашего разрешения я переключу? — спросил он нас.
— Да разумеется, Евгений Николаевич, чем только он вам не угодил?
— Дело не в нем, просто я с некоторых пор не могу смотреть старые советские фильмы, — сказал он и, немного смутившись, добавил: — слезы наворачиваются.
Такое признание от человека, сделавшего войну привычным местом своей работы, было поразительно. В наступившей тишине он, будто только что вспомнил, сказал:
— Кстати, очень интересная история случилась со мной уже после нашего возвращения во Фритаун, после того, как нигерийские войска его освободили.
Повстанцев отбросили на несколько десятков километров, и в принципе уже можно было бы возвращать миссию в Сьерра-Леоне, но, помня о той фантастической быстроте, с какой месяц назад повстанцы взяли Фритаун, наше руководство решило направить в страну группу военных наблюдателей, чтобы на месте уже определить степень опасности. Ооновцы вообще к вопросам безопасности подходят очень и очень тщательно. Разумеется, как руководитель службы безопасности, полетел и я.
Когда, подлетая к Фритауну, мы приблизились к поросшему джунглями берегу Сьерра-Леоне, ощущеньице было то еще: в полосе прибоя, покачиваясь на волнах, плавали трупы. «Зеленка» молчала, но, того и гляди, пулеметной очередью или зенитной ракетой встретят. К счастью, переносных комплексов у них, как выяснилось, не было вообще, а насчет пулемета — Бог миловал. В общем, сели.
План был такой: особенно не доверяя командованию «Экомога» (защищавшие законное правительство войска Содружества стран Западной Африки, в основном — нигерийцы), бодро рапортовавшему о «полном и окончательном» разгроме повстанцев, выехать на передовую и уже там, в непосредственной близости от места боевых действий, выяснить, насколько «окончателен» успех правительственного контрнаступления.
Законсервированные в спецхранилище джипы миссии, к нашей несказанной радости, уцелели — видимо, руки у повстанцев до них не дошли. Поэтому уже на следующий день на двух мощных джипах «тойота фор-раннер» мы направились в расположение 22-й Нигерийской бригады, теснившей повстанцев на востоке полуострова. Я с нашими милобами (сокращенное от английского military observers, то есть «военные наблюдатели») ехал на первом джипе, а на втором ехали солдаты охраны, выделенные нам «Экомогом».
