Босх услышал музыку, когда ехал по Малхолланд-драйв по направлению к Кауэнга-пасс. Обрывки струнных фраз и случайные всплески духовых, отражаясь от окружавших дорогу иссушенных летним зноем холмов, искажались доносившимся с Голливудского шоссе шумом автомобилей. Он не узнал мелодию, но не сомневался, что двигается по направлению к ее источнику.
Босх притормозил, заметив у спуска на гравийную дорогу машины: два полицейских седана и патрульный автомобиль. Он пристроил свой «каприс» за ними и вышел. На крыло патрульного автомобиля облокотился полицейский, а от бокового зеркальца к дорожному указателю на противоположной стороне дороги тянулась желтая пластиковая лента. В Лос-Анджелесе для ограждения мест преступлений их требуется очень много. Черные буквы на белом фоне указателя почти скрылись под паутиной граффити. Босх прищурился и разобрал надписи:
«Пожарное управление Лос-Анджелеса. Пожарный контроль.
Дорога обеспечения пожарной безопасности
Проезд запрещен! Не курить!»
Заметив Босха, полицейский, здоровенный малый с прожженной солнцем кожей и торчащими ежиком белобрысыми волосами, выпрямился. Но Босху бросился в глаза не только его рост: на поясе полицейского висела дубинка, ее конец облупился и был в царапинах, из-под черной краски блестел алюминий. Уличные громилы с гордостью носили потрепанное в сражениях оружие, демонстрируя его как недвусмысленное предупреждение. Этот коп, очевидно, крушил головы направо и налево. Значок над его нагрудным карманом сообщал, что фамилия полицейского – Пауэрс [1]. Хотя сумерки сгущались, он смотрел на Босха сквозь солнцезащитные очки, и в стеклах отражались темнеющие оранжевые облака. Такие закаты напоминали Босху зарево пожаров, случившихся несколько лет назад.
– Гарри Босх? – с легким удивлением проговорил Пауэрс. – Когда вы вернулись на службу?
Прежде чем ответить, Босх присмотрелся к полицейскому. Он видел его впервые, но это ничего не значило: историю Босха прекрасно знали в голливудском отделении полиции.
– Только что. – Он не протянул руки: на месте преступления не принято обмениваться рукопожатиями.
– Значит, первое расследование с тех пор, как снова при деле?
Босх вынул сигарету и закурил. Курение в голливудском отделении полиции не одобрялось, но его это не волновало.
– Вроде того. Кто на месте преступления?
– Эдгар и новенькая. Как ее там…
– Райдер?
– Мне без разницы.
Босх не стал развивать тему. Он догадывался, что скрывалось за презрительной позой патрульного. Не важно, что Кизмин Райдер обладала блестящими способностями и слыла опытным детективом. Пауэрсу на это наплевать, даже если бы Босху вздумалось просвещать его на сей счет. Полицейский полагал, что носит синий мундир, а не значок детектива по одной лишь причине: в эпоху продвижения женщин и представителей национальных меньшинств по служебной лестнице ему не повезло родиться белым мужчиной. Это болячка, которую лучше не расчесывать и оставить в покое.
Он расценил молчание Босха как несогласие и недовольно буркнул:
– Они сказали, что, когда приедут Эмми и Сид, их можно пропустить. Наверное, покончили с делом. Так что вы тоже можете проехать, а не топать пешком.
Босх не сразу сообразил, что речь идет о судмедэксперте и криминалисте отдела технических экспертиз. Полицейский упомянул о них так, словно эту парочку пригласили на пикник.
Босх бросил на землю недокуренную сигарету и тщательно растер подошвой. Не хватало еще в свой первый день возвращения на детективную стезю стать причиной пожара.
– Лучше прогуляюсь. Что насчет лейтенанта Биллетс?
– Пока не появлялась.
Босх шагнул к машине и через открытое окно достал кейс. Затем снова приблизился к Пауэрсу.
– Вы его нашли?
– Я. – Полицейский явно гордился собой.
– Как вам удалось открыть машину?
– У меня всегда при себе линейка. Просунул за стекло и открыл, потом заглянул в багажник.
– Почему?
– Запах. Несло так, что все стало ясно.
– Надевали перчатки?
– Нет. Не было при себе.
– До чего-нибудь дотрагивались?
Пауэрс на мгновение задумался.
– До дверной ручки, до замка багажника.
– Эдгар или Райдер сняли с вас показания?
– Нет.
Босх кивнул.
– Вот что я вам скажу, Пауэрс. Понимаю, вы гордитесь собой. Но в следующий раз не открывайте машину. Все мы хотим быть детективами, но не каждый им становится. Подобные действия осложняют работу на месте преступления, и вы прекрасно об этом знаете.
Босх заметил, как побагровело лицо полицейского и на скулах натянулась кожа.
– А я вам вот что отвечу, Босх. Если бы я просто сообщил, что обнаружил подозрительный автомобиль, от которого несет так, что в нем как пить дать спрятали жмурика, вы бы заявили: «Что там опять мудрит этот Пауэрс?» – и оставили бы труп догнивать под солнцем, пока от вашего места преступления не остался бы пшик.
– Вероятно, вы правы. Но это был бы наш прокол, а не ваш. Мы еще не успели начать, а вы уже путаете нам карты.
Полицейский разозлился, но промолчал. Босх, готовый продолжить спор, немного подождал и произнес:
– А теперь, будьте любезны, приподнимите ленту и позвольте мне пройти.
Пауэрс отступил к ленте. Босх дал бы ему на вид лет тридцать пять. Самодовольно-развязная манера бывалого патрульного. Такую манеру быстро приобретали в полиции Лос-Анджелеса, как в свое время во Вьетнаме. Пауэрс поднял ленту и, когда Босх проходил мимо, буркнул:
![Расследования Берковича 3 [сборник]](/storage/book-covers/75/7590f21e0663a4cdfc518854aa7bd4cfb3bae683.jpg)
